I. Страшные сказки далекого прошлого.
[indent]Его отец был королём. Во времена, когда звезды светили ярче, а деревья росли до неба. Его отец был королём, старший брат его был принцем, средний - воином, а ему досталась роль жреца. Во времена, когда святость капала на алтари алым, когда вакханки ночью пели гимны вместе с волками, когда боги ещл слышали обращённые к ним молитвы, его дети бегали босые по ночному лесу и перешёптывались с духами. Дочка плела венки из одуванчиков. Сын придумывал созвездиям новые имена.
[indent]Его отец был королём и его корону вместе с головой забрал молодой Кайзер. Его старший брат был принцем и смерть досталась ему в наследство. Средний брат был воином и вороны склевали его останки на поле брани. А он был жрецом и боги отвернулись от него, когда он хоронил детей на том пепелище, где раньше тянулась к звёздам священная роща.
[indent]Трижды он молил богов о милости. Первый раз он пролил кровь агнцев. Второй раз он окропил алтарь кровью тамерийских захватчиков. В третий и последний раз, отдав всё, что имел - он отверз свои собственные жилы. Когда последнее живое тепло покидало его, наконец, явился божий вестник и дал ему то, чего он просил. Но не спас от гибели. Жертва была принесена.
[indent]За три смерти он должен был прожить три жизни — таков был завет с божьим вестником. За отца он назвал себя правителем, за старшего брата он унаследовал смерть, за среднего брата он бился с тамерийцами, и за своё собственное воскресение он возносил молитвы кровавому богу и отцу нежити. Он простился со своей семьёй и поминал её только холодной и последовательной местью.
[indent]Но легкомысленные и жестокие боги использовали его. Вакху всё равно чья льётся кровь покуда она льётся… Не он один получил от божьего вестника посмертие и жажду крови, не он один был проклят и благословлён. Много их было, боевых псов на разведение. И, наигравшись, божий вестник пришёл к нему в последний раз. И бросил его, как надоевшую игрушку, в каменный чулан на веки веков, погрузив в сон, так похожий на смерть.
[indent]Через три века, когда придворные историки тамерийского государства будут составлять свои литературные корпусы, рассказ о родине Казимира едва ли займёт два-три абзаца. «В годы активной военной экспансии на северных границах были приведены к покорности и присоединены во множестве разрозненные дикарские племена, большая часть из которых находилась на территории современных Рихтера, Эссена и Каумпфа.» Вспоминать будет горько и смешно. В сравнении с каменными шпилями, что подопрут облака, замок отца — это просто деревянная изба. В сравнении с кавалерийскими маршами, что будут топтать поля будущего, дружина отца — ватага бандитов. Его священная роща — сад никому не нужных суеверий.
[indent]Неудивительно, что воды реки-забвения смыли всё, чем он был.
II. Витраж — это просто разбитое стекло.
[indent]Его пробудили под звон мечей и огонь пожарищ. В Каумпфе, где мятежные графы, отчаявшись победить, обратились к легендам прошлого и запретным ритуалам. Кто бы ни рассказал им, где искать старые курганы, тот сыграл с мятежниками очень злую шутку. Потому что они, в исступлённом нежелании своём сдаваться, сделали всё жестоко и правильно, и призвали тех, кого считали великими воинами прошлого. Но проснулись лишь жадные до крови монстры и вместо подмоги обратившиеся к чёрной магии аристократы получили воздаяние и накликали на себя и всю округу проклятие.
[indent]Три столетия в торпоре не прошли для Казимира бесследно. Его разум пребывал в тумане. Прошлое возвращалось к нему лживыми образами в кошмарных снах. Он знакомился с миром постепенно. Долго скитался. Но пепел улёгся и сквозь кровавое марево жажды крови снова начала проступать личность того самого жреца, что учился врачевать, читать звёзды и разговаривать с духами природы. Вместе с ясностью рассудка пришла сила и стремление найти своё место в мире. Вернуть землю своего рода.
[indent]Первые слухи о «чёрном человеке из Альштайна» появились на закате каумпфского мятежа, уже после того, как Ландеберт Ужасный вбил своё знамя в камни последнего оплота сопротивления. Много мрачных историй передавали из уст в уста жители северных графств, большая часть из которых была вымыслом опечаленных и сломленных жестокими событиями того времени. Но эта история была правдивой. Человек-в-чёрном появился в Каумпфе, он приходил в голодающие деревни, в разорённые поместья, к стенам разрушенных замков и проповедовал Старые Пути. И уходил, забирая с собой самых отчаявшихся и отчаянных. Они собирались в Альштайне, в том месте, где когда-то росла священная роща безымянного племени.
[indent]Так Казимир начал свой путь к могуществу — как вождь язычников, оккультистов, беглецов и изменников, что скрывались в тенях и в ночной темноте. Он проповедовал им единение с природой и с её духом, первобытным и кровожадным. А ещё волю от грабивших и разорявших их баронов, свободу от налогов, оброков и тяжб. Он обещал свободу своим последователям, но свободу жестокую — свободу жить и свободу умереть под ночным небом как дикари. Он привечал еретиков, дезертиров, предателей и изувеченных - и переделывал их по своему усмотрению. Со временем его верные разошлись, расползлись по всему северу Тамерии, стянув его невидимой, но прочной паутиной. Культ разросся и стал угрозой, с которой необходимо было считаться. Казимира заметили власти Тамерии, а ещё и его побратимы — владыки крови. Он на это рассчитывал. С очередным рассветом Тамерия ушла в прошлое, а государство Тезея пришло ему на смену, и чёрный человек из Альштайна намеревался поучаствовать в его судьбе.
[indent]Но что такое Альштайн? Небольшая вотчина, принадлежавшая дворянской семье Каумпфа, чьё имя лоялисты кровью вымарали из анналов истории. На их место пришли мелкие тезейские помещики, чей герб не стоит усилий памяти… Ни те, ни другие не знали истории этого места. Это была земля Казимира. Его родина. Его лунная роща. То место, в которое его возвращали вещие сны. Он думал, что одержим Альштайном, хотя на самом деле был одержим прошлым. Он убедил себя, что вернув земли предков - он вернёт своей душе целостность.
[indent]Нет, судьба больше никогда не забёрет из его сердца боль. Но дорога к цели будет важнее самой цели.
[indent]Мир уже изменился до неузнаваемости и не собирался останавливаться, а бессмертный не успевал меняться в погоне за ним. Вот ирония, что убивает таких, как он. Люди, судьбами которых игрался Казимир - его последователи и враги, возлюбленные и ненавистники, все они оставили свой след в душе жреца. Через призму их жизней он обрёл свежую перспективу. Что было на пороге? Эпоха революций, войн, социальных потрясений и великих перемен. Жрец постепенно терял веру. Но обретал вкус к жизни и страсть к познанию. Он даже отучился в семинарии и столичном университете, закончил медицинскую академию, не прекращая участия в интригах тезейского двора, и, в конце концов, выцарапал себе право называться «фон Альштайн».
[indent]На родине он выстроил заповедник для себя и таких, как он. Чёрный человек ушёл в темноту на долгие годы. Казимир посвятил себя изучению наук о теле и душе. К нему пришло понимание, что его святая роща - это не место в Альштайне. Это не место в материальном мире вообще. Лунная роща - это внутренняя империя, и её ещё только предстояло построить.
III. “Вы можете мне не верить, но...»
[indent]Лунная роща переживёт многое. Декаду за декадой, одну войну за другой. Тезея всегда была мрачной и неумолимой силой - об этом Казимир знал лучше, чем кто-либо мог себе представить. Такой же мрачной, но тайной силой был культ, который взращивался и лелеялся альштайнским лжепророком. Немало грехов совершил покровитель рощи ради безопасности своей вотчины. Северные леса обросли новыми сказками и современными легендами. Старый особняк превратился в место паломничества детей ночи. Там пропадали люди. Там собирались оккультные общества. Туда приходили в поисках тёмных озарений. И да, что-то из этого было правдой. Жрец, которому знакома боль утраты равно божественного и человеческого, умел превратить эту боль в источник сил.
[indent]Ревущий двадцатый век вампир встретит идеалистом и визионером. Таков был его осознанный выбор, его самовоспитание. Казимир считал, что у него есть откровение, которое он может принести миру - жестокое откровение для обречённых о просветлении через страдания. При этом мир восхищал его прогрессом. Его манили вокзалы, что вели в чужие страны, альманахи небывалых открытий, ночные огни больших городов. И, в конце концов, света стало столько, что теням не осталось места. Энигма пала. Чёрный человек из Альштайна… Городская легенда, которую вампир оставил позади, отправившись в путешествие по новому миру. Но кроме этого у него была целая сокровищница образов. Историк-религовед? Да, вполне. Доктор медицинских наук? Ну, диплом несколько устарел, и тем не менее… Нью-эйдж и магический ренессанс? Лучшего специалиста в оккультных вечеринках вы не найдёте. Особенно его увлекла психиатрия. Ещё со времён Первой мировой войны, когда всеобщее горе и коллективная травма взывала к новым подходам в мышлении, в лечении. Вот что должно было вытащить его из болота древности и вытолкнуть в блестящую и кипящую современность.
[indent]Но не всё так просто. Благими намерениями вымощена дорога в Ад. Казимир сущетсво, отделённое от мира смертных пеленой кровавого проклятия. Он с большим удовольствием вкушает плоды современности, но не верит в то, что это надолго. Налёт цивилизованности очень тонок и может слететь от малейшего дуновения ветра перемен. Поэтому не смотря ни на что, он продолжает поиски избранных. Тех, кого он считает достойными стать частью его Лунной рощи.
[indent]Видели ли вы его?
[indent]Возможно на какой-нибудь телепроповеди. Может быть, вы слышали этот голос по радио? Нет, радио уже устарело. Наверное, вы находили те несколько записей в даркнете. Или, может быть, вам попадалась книга с фотографией на обложке? Да, хотя по-настоящему интересные труды им никогда не были подписаны. Интервью? Да, можно найти интервью с вампиром. Вы знаете кого-то из «Мондхайн»? Лучше бы вам не знать. Тут вы встаёте у черты, за которой опасные омуты.
[indent]И молитесь, чтобы чёрный человек не пришёл к вам во снах. |
