Рождение Уильяма вряд ли бы сумело кого-то удивить. Очередной мальчуган в очередной примерной семье адвоката и телеграфистки без всяких трагедий или разыгрывающихся драм. И даже магические способности отца были не сказать, чтобы столь уж удивительны. В любом случае, для малыша, который рос, тесно соприкасаясь с тайной стороной мира, спрятанной от глаз простых людей. Отец маленького Стоунера с самых малых лет приучал сына к удивительному миру волшебства, не сомневаясь в том, что повзрослев, юнец обязательно станет великим чародеем. Но, покуда счастливый родитель мечтал, ребенок занимался куда как более важными вещами, вроде игр, проказ, внимательного прослушивания сказок и выпрашивания у матери, порции сладостей.
Собственно, семейная идиллия продолжалась до тринадцатилетия Уильяма, когда ребенок, в коем наконец пробудилась спавшая сила, отправился поступать в школу Фата, что на острове Форлак, где юнцу и предстояло провести пять последующих лет.
Пожалуй, лучшее время в жизни Уильяма. Множество свертсников, волшебство и ощущение пребывания в тех самых сказках, что рассказывал долгими вечерами отец. Не сказать, что обучение было простым, вовсе нет, расписание было крайне плотным. Но юный маг отличался редчайшей прилежностью в изучении наук, стараясь всегда быть в числе лучших. Возможно, именно это и стало причиной как такового отсутствия друзей у Уильяма, ограничивающегося знакомыми, большая часть из которых сохраняла с ним контакт из-за возможности списывать. Не сказать, что подобное излишне тяготило молодого волшебника, но, в то же время, не полуать ни единой весточки на каникулах было неприятно. Хотя, пожалуй, единственный настоящий верный друг у парня был - это его отец, как ребенок радующийся каждой, даже самой незначительной, победе сына, вгоняя оного в смущение, когда, откровенно преукрашивая, пересказывал все это родственникам и друзьям семьи.
Именно в школе Стоунер получил и свое первое действительно горькое разочарование - первую любовь. Безответную и, когда парень, набравшись храбрости, сумел все высказать, подготовив для подобного целое шоу из разрядов молний и яркого свечения плазмы, на приготовления коего убил целый месяц, был осмеян. Красавица-студентка, удивленно хлопнув ресницами, залилась мелодичным смехом, обнажая жемчужные зубы, украсившие чуть пухлые губы, растянувшиеся в веселой улыбке, а оскорбленный неудачливый кавалер лишь споро удалился по веселые возгласы сверстников. В тот момент парнишка впервые в жизни мечтал о смерти, стараясь передить то время, покуда эта история не позабудится. Хотя, даже в ней были свои прелести. К примеру, юнец наконец узнал - каково это, ударить человека, а окончательная замкнутость вылилась в фанатичное вгрызание в гранит наук. К слово, мистер Стоунер старший нашел повод для гордости даже в том, что его сын участвовал в драках, победно размахивая гневными письмами пред хмурым лицом жены. Но это отдельная история.
Блестящее завершение учебы было омрачнено страшной новостью - первого июля Валенштайн окутал ядовитый газ, в числе погибших была и мать Уильяма. Тяжелый удар для парня, что, бросив все свои планы на поступление в академию, добровольно отправился на призывной пункт, намереваясь с оружием в руках отомстить убийцам. Вот только все представления паренька о войне, как о чем-то праведном, благородном и честном были втоптаны в суровую грязь реальности. Здесь были лишь грязь, пот и боль. Все светлые и темные стороны человеческого характера оголялись, выступая наружу. И, сколь не хотел бы этого признавать Уильям, но темных было больше.
Вспышки осветительных ракет в ночи, пулеметные гнезда за линиями колючей проволоки, на которые, вас, как на убой, гнали офицеры. Горчичный газ и и грязная, засаленная форма, вши, тиф, отвратительная похлебка, от которой в доброе время и свинья бы отвернула нос… Голод, охота солдат на любую живность, кою можно было бы сожрать и беспросветное пьянство как способ сохранить рассудок в периоды затишья. Юный маг по достоинство оценил все прелести позиционной войны, выбившей из него всю благородную дурь. Именно того он же впервые и применил свои силы против людей, и признать, это было просто. Не задумываясь, спасая собственную жизнь, он оборвал чужую не пулей иль штыком, но тем, что даровал ему сам Господь. И, преступив черту единожды, повторять это становилось все проще и проще.
Весь 1933 год единственное о чем размышлял Стоунер — так это о том, чтобы бросить винтовку и патроны, спороть нашивки с формы и бежать прочь, прочь от этого праздника Дагона, бросить весь этот мир, бессмысленные флаги, но мысль о мщении за смерть матери удерживала не по годам постаревшего душой и телом паренька на позициях.
В 1934м пневматик, подавленный, с хорошенько расшатанной психикой и пристрастием к алкоголю вернулся домой. По настоянию отца он поступил в Академию «Золотой Восход», продолжив изучение магической науки. И пожалуй, это было единственным, что сумел вырвать Стоунера, отвыкшего от гражданской жизни из лап зеленого змия. Проявивший прилежность к обучению и врожденный талант к боевым аспектам волшебства, Уильям вступил в рыцарей мистицизма, намеренный переправить кипевший в нем гнев на Темных. И, вряд ли кого удивит, что ожесточившийся за войну пневматик не успел провести и восьми лет в организации, как на него началось вяло тянущееся внутреннее расследование, завершившееся тихим отстранением мужчины, "лечением", заключавшимся в тщательной промывке мозгов и увольнением "По собственному желанию". Вот только единожды вкусивший крови, вернется за ней вновь. Очищение разума Уильяма не могло зашитить оный от вновь хлынувшей в него коамолы. Но об этом позже.
Вновь выброшенный в мир, маг поступил в университет, выбрав вполне мирную профессию инженера-физика. Благо, родство с электрической стихий лишь помогало в изучении. А в -54м, на троллейбусной остановке, он и встретил человека, изменившего его жизнь — свою будущую жену. Многие годы после Уильям все удивлялся как ему хватило храбрости подойти к милой, хрупкой блондинке, от взгляда которой у него замирало сердце. Но, видимо, Эвелон был милостлив к нему. Спустя три года у молодой ячейки общества родилась дочка, по настоянию матери названная Анной. И, как казалось, семейной счастье будет вечным.
Как оказалось — нет. В 1966 дочка исчезла из дома, а оставленная для присмотра за ней няня плавала в луже собственной крови, вывернутая наизнанку. Елена, будучи обычным человеком — тут же вызвала полицию, но мистер Стоунер с остекленевшим взглядом лишь подхватил свои накопители, удерживающие потенциальный заряд и, надев шляпу, вышел в сгущающиеся сумерки.
Поиски дочери заняли у него полный год, изобилующий пролитой кровью и насилием. Обезумевший отец готов был на все, хоть пасть на колени пред Дагоном, лишь найти свою дочь. Вряд ли стоит отмечать, что буква Закона мало значили для него в этот момент. Удивительно же было то, что его так и не схватили ищейки. Вернее, идя по следу Уильяма стражи порядка схватили целую вереницу преступников, надеять поймать безумца. Жестокого, отличающегося звериной хитростью и кровожадностью. Именно тогда же Стоунер и научился все тщательней и тщательней скрывать улики, получив бесценные тренировки, помогающий ему в будущем. Боящийся, что его остановят раньше, чем он придет к цели, маг проявлял похвальную изобретательность в заметании следов. Он не боялся смерти, лишь того, что не сумеет разыскать своего ребенка.
И Господь смилостивился над родителем, на самой окраине родного Валенштайна, почти что под боком, пневматик нашел изуродованного темными ритуалами монстра, когда-то бывшего маленькой озорной девочкой с бесконечно-прекрасными глазами своей матери. Вспышка безразличной молнии прервала жизнь этой крохи, даруя покой, вместе с тем, навеки отнимая его у своего отца.
Домой он вернулся уже абсолютно другим человеком. Человеком с зияющей раной в душе, опустошенным, скорлупой того, кем когда-то был. Хотя, домой ли? В его доме уже давно жил другой человек, обрученный с ушедшей от него женой. Уильям так и не решился постучаться в дверь.
Так и не нашедший своего призвания в мире, пневматик вернулся к единственному родному для него человеку — отцу. И именно он, Стоунер старший и сумел вытащить сына из беспросветного пьянства, заставив пойти на работу и хотя бы пытаться вести некое подобие жизни.
В 70-х, Уильям, окончательно придя в себя, и, подспудно, получив щедро вознаграждение от правительства за несколько зарегистрированных изобретений армейского характера — если быть точным, мужчина действовал в непривычной для себя стезе, разрабатывая уравновешивающий механизм, полностью отдался изучению собственного дара, пытаясь совмещать научных подход к магическому искусству, изучая плазму и электромагнитные поля. В то же время, ища новые знания, он предпринял путешествие, где внимательно наблюдал за темными: преступниками, убийцами, садистами, а так же всеми, кого сам Уильям причислил к этому списку. Опускался на самое дно жизни, живя на грязных, темных улочках, о которых многие предпочитали и не вспоминать. Старался понять действия и методики их обитателей, так и не готовый простить миру потерю своей дочери. К счастью, Стоунеру хватало благоразумия хотя бы сейчас стараться не попасть в поле зрения властей каким-нибудь необдуманным спонтанным поступком.
И чем больше Уильям видел, тем сильнее в нем окончательно крепла вера в то, что нынешняя система нежизнеспособна. Бороться с Тьмой было реально лишь сравнивая шансы, а значит, и самому отрицая законы. В ряде случаев нет нужды в суде, у убийцы не может быть прав. Спасая жизни можно идти на жертвы, пусть даже среди них и будут невинные. Рыцари слишком закостенели в своей полемике о доброте и зле, в желании быть безупречными и белоснежными. Но пневматик все больше и больше уходил в фанатичное следование правилу, что для благого дела можно и нужно будет опуститься в самую грязь. Во многом, мало чем отличаясь о тех, на кого он охотится.
И, взяв это себе на вооружение, Уильям, извращенно коверкая врожденный альтруизм в желание взять этот грех на себя, вместо других, сам стал охотиться на темных. Воплощая в себе прокурора, адвоката, судью и палача, он лишь одним ему ведомым способом отличал тех, кто заслуживал наказания от иных. Сам выносил приговор и сам же приводил его в исполнение. Благо, годы работы в структуре научили его как скрываться от бывших коллег по цеху. Ведь жертве вовсе не обязательно что-то доводить и проводить тот самый суд. Смерть может ждать ее из-за угла, без предупреждения. После чего пневматик старательно убирал все следы преступления, любую, даже самую малую улику, способную вывести на него. И в первую очередь — тело. Кислота или огонь прекрасно справлялись с плотью, а искореженные останки отправлялись в сточные воды или просто реку. Мужчина проявлял крайнюю изобретательно в выборе способов спрятать следы своей деятельности. Да и к тому же, сложно в чем-то обвинять высокоуважаемого физика, интеллигентного инженера-конструктора, работающего в правительственном КБ. В любом случае, именно так пневматику казалось.
|
- 
- 
- 
- 
