Когда однажды поздним вечером брат пригласил Леонор побеседовать с ним в гостиной, она могла предположить все, что угодно, однако отнюдь не то, что он в конечном счете озвучил ей, когда они остались наедине. По началу его слова казались ей лишь глупой насмешкой. Она даже грешным делом подумала, что он перебрал кислого сидра на встрече с друзьями. Однако Хорст был куда более серьезен, чем ему самому того хотелось бы.

Вначале их задушевной беседы он был как будто бы отстранен. Хорсту не нравилось то, что ему приходилось говорить Леонор, но обстоятельства, да и время, складывались ни в его пользу, посему он был вынужден наступить на горло собственной гордости. Временами он делал долгие паузы, словно пытался собраться с мыслями, а когда снова открывал рот, то голос его звучал не слишком уверенно.

Услышав, что брат проигрался в карты, Леонор решила, что им всем в скором времени придется покинуть турмскую квартиру. Больше всего она беспокоилась за папеньку, поскольку тот был плох в последнее время, и долгое путешествия могли только ещё больше навредить его здоровью. Однако же, когда Хорст, наконец, озвучил, что именно проиграл в карты, а точнее кого, она разом побледнела.

Весь разговор брат почти не смотрел на неё. Да и можно ли было? Несмотря на въевшуюся неприязнь в отношении Леонор, которую не понимал никто из его приятелей, Хорст все же отдавал себе отчет в том, что перегнул палку тем вечером, когда сел за игральный стол. Он не был человеком настолько мерзким, чтобы не понимать свою оплошность или же, напротив, считать её своего рода маленькой победой. Все-таки его воспитание и душевные качества позволяли ему понять, что он на самом деле натворил.

Вместе с тем Хорст также понимал и последствия от неисполнения долго. Карточный долг — это долг чести. Однако же молодой человек не имел представления о том, как именно победитель захочет распорядиться своим ценным призом, а потому вполне резонно мог беспокоиться о чести невинной девушки. Невинной ли? Хорст убеждал себя в том, что она уже давно не так невинна, какой хочет казаться, и этим себя мало-мальски успокаивал.  Как бы там ни было, он по своей же глупости оказался между молотом и наковальней, за что, без всякого сомнения, ненавидел теперь виконта Орланда.

Леонор отрицательно мотала головой и говорила, что не может исполнить его просьбу. Она отказывалась верить, что он проиграл её в карточной игре. Вначале Хорст пытался надавить на неё, но затем, когда понял, что не сможет таким образом заставить её что-то сделать, упал на колени и, моля о понимание, принялся целовать руки. По чести сказать, в тот вечер она его совсем не понимала.

Леонор потребовалось бы время, чтобы до конца осмыслить тот разговор. Однако, его у неё не было. Встреча с виконтом Орландом, который предложил её брату устроить официальное знакомство на торжественном приеме в доме уважаемого турмского судьи, должна была состояться уже на следующий день.

В сумерках второго июля 1881 года Леонор, одетая в роскошное золотое атласное платье,  сшитое самой мадам Петерман, тихо сошла к брату и, не говоря ни слова, взяла его под руку. Он выдавил подобие улыбки, больше напоминавшее гримасу зубной боли, и сопроводил её на улицу, где их ожидал экипаж.

Уже в экипаже Хорст попытался сделать ей комплимент, но он прозвучал также неестественно. В конечном счете, большую часть поездки до дома судьи они провели в гробовом молчании, смотря каждый в свое окно.

По всему дому судьи Лабберта Зайберта были расставлены свечи. Несмотря на то, что электричество уже появилось, пользоваться им могли не все, да и не каждый хотел. К примеру, судья Зайберт находил приемы при свечах куда более романтичными. Они напоминали ему о временах его собственной молодости.

Как и полагалось, Хорст и Леонор, вначале поприветствовав хозяина дома и его жену. Затем к Хорсту подошли боевые товарищи, которые уже давно желали познакомиться с его сестрой. Обмен любезностями закончился, когда в поле зрения молодого человека попал виконт Орланд. Улыбка сразу же покинула его лицо, а взгляд стал сосредоточенным и серьезным.

Хорст чуть наклонился к Леонор и сообщил, что считает возможным представить её виконту прямо сейчас. Понимая, что рано или поздно это произойдет, она улыбнулась и едва заметно согласно мотнула головой.

Хорст и его сестра подошли к виконту Орланду. Хорст поприветствовал виконта и представил ему Леонор. Леонор вежливо поклонилась.
- Сочту за честь иметь среди своих знакомых Вас, Ваша милость, – опустив взгляд, произнесла она. –  Ваше лицо мне кажется знакомым, –  посмотрев на него, добавила Леонор. –  Могли ли мы прежде уже где-то встречаться?

Хорст, которому общество виконта было в тягость, решил поспешно ретироваться. Ушел он молча, чем мог бы, возможно, задеть того, если бы между ними не было уговора. Однако в сложившихся обстоятельствах задеть ему удалось разве что саму Леонор, которая не рассчитывала оказаться так скоро без его присмотра. На счастье, вокруг было много народа, и их беседа не могла показаться кому-то неуместной.

Отредактировано Леонор Адлер (03.03.2025 17:59)

Когда виконт Орланд коснулся руки Леонор, она невольно ощутила легкую дрожь, но причина была отнюдь не в отвращении. Неожиданность этого жеста вызвала у нее противоречивые чувства. Он держался сообразно своему статусу и положению, оказался весьма приятной наружности и был совершенно не похож на человека, способного на жестокий поступок. Когда их взгляды на мгновение пересеклись, она допустила роковую ошибку. Леонор позволила себе обмануться его внешним обликом и учтивостью, дала повод глупому сердцу поверить в порядочность этого человека.

В те мгновения, что они обменивались взаимными любезностями, она почти уверилась, что брат ошибся на счет виконта Орланда или, того хуже, решил таким образом зло над ней пошутить. Впрочем, прошлым вечером он отнюдь не был похож на человека, которому до шуток. Одним словом, она пребывала в смятении.

- Меня переполняла радость от осознания, что моя незначительная поддержка посодействовала Вашему выздоровлению после полученной травмы, – искренне сказала Леонор, смотря на виконта Орланда не как на бесчестного мерзавца и повесу, способного, пренебрегая всякими законами морали, выиграть в карты живого человека, а как на вернувшегося с войны героя. Именно таким он предстал перед её глазами сейчас.

Леонор проводила много времени в турмском госпитале, порой пренебрегая обедом и ужином. Поначалу её пугали раны, с которыми привозили солдат, но очень скоро она привыкла и к ним, и к виду крови. Она не могла надеть мундир и пойти сражаться за свою страну, однако вполне была способна оказывать поддержку тем, кто вернулся с передовой, ощущая при этом свою причастность к общей победе.

Война со Штарграйденом была объявлена ещё в начале апреля текущего года, однако уже к середине мая турмский госпиталь с трудом вмещал в себя раненых. Тезеское командование немного недооценило силы противника, но все же численное превосходство по-прежнему было на их стороне.

Леонор пришла в турмский госпиталь в тот же день, как узнала о том, что там не хватает персонала. Она не обладала особыми знаниями в области медицины, но её очень быстро обучили всему тому, что действительно было необходимо. Уже буквально через неделю у неё получалось мастерски делать перевязки.

-Медаль за отвагу, несомненно, заслужена, – Леонор посмотрела на его плечо с нескрываемым сочувствием. – Война оставляет глубокие раны, и не только физические. Я восхищаюсь Вашей стойкостью и храбростью, которые приблизили нашу страну к победе.

Леонор тепло улыбнулась виконту Орланду. Наблюдателю могло показаться, что их связывает легкая, ни к чему не обязывающая дружба, необремененная какими-либо обязательствами. Однако стоит лишь правде оказаться на поверхность, она будет глубоко ранена. И чем убедительнее виконт играл роль добродетельного человека, скрывая свою истинную натуру и ветреность или лишь стремление к ней, тем тяжелее, вероятно, ей будет принять эту правду.

-Теперь я вас узнала, – заключила Леонор, все также тепло улыбаясь своему собеседнику. – Вы оказались не только безупречным офицером, но и пациентом, – совсем недавно она безумно боялась этой встречи, а сейчас находила её приятной.

Она стремилась избавиться от последних терзаний относительно виконта и напрямую выяснить у него, правду ли говорил Хорст об игре и ставке. Однако Леонор не представляла, как это сделать, не рискуя задеть чьи-либо чувства. Если брат просто неудачно подшутил, она могла оказаться в глупом положении.

Ей стало крайне неловко за свои недавние подозрения. Леонор хоть уже давно не была ребенком, но все ещё верила в чудеса. Она старалась видеть в людях только лучшие качества. Даже в своем брате Хорсте, который совершенно точно не заслуживал этого.

Леонор верила, что только вера и любовь способны преодолеть те жизненные невзгоды, которые порой выпадают на долю каждого человека. Пожалуй, она была даже слишком наивной для своего возраста.

-Позвольте спросить, – почти было решилась она задать свой вопрос. – Ах, сущая нелепица, право слово, – но в последний момент все же передумала.

Отредактировано Леонор Адлер (04.03.2025 02:37)

Когда залу наполнили изысканные звуки, издаваемые музыкальными инструментами, основную партию которых составляли духовые, Леонор украдкой взглянула на пары, которые двинулись к центру. Она невольно вспомнила о том, как усердно готовилась к своему первому выходу в свет незадолго до того, как батюшка проигрался в карты и им пришлось покинуть фамильный особняк.

Ей было шестнадцать лет, когда матушка сама взялась за её обучение. От других учителей, которые занимались с ней за приличное жалование, к сожалению, пришлось отказаться. Впрочем, как и забыть о многом другом.

Свой первый выход в свет в графстве Калькройт, а точнее, в его предместье, и, как оказалось тогда, последний Леонор запомнила навсегда. Разумеется, турмский дом уважаемого судьи нельзя было сравнивать с имением зажиточного помещика где-то в глубинке королевства, однако же, сколько дивных эмоций у неё вызвал тогда тот вечер с танцами.

В столице подобные вечера называли немного насмешливо деревенскими балами. Дамы там были менее привередливы к моде, но сама обстановка казалась более приветливой. Впрочем, тогда она об этом ничего особо не знала.

К счастью, Леонор умела танцевать. Однако она так давно это делала, что на короткое мгновение усомнилась в своих способностях. Виконт Орланд, как будто бы прочитав сомнения на её лице, заметил, что ей не о чем беспокоиться. Она слабо улыбнулась на его слова и осторожно, словно встревоженный маленький кролик, вложила свою руку, облаченную в шелковую перчатку, в его ладонь.

Они двинулись в сторону танцующих и приняли стойку. Музыка, сначала тихая и робкая, постепенно нарастала, заполняя собой все пространство. Леонор все ещё испытывала легкое волнение, когда они оказались лицом к лицу. Однако страхи её были напрасны. Движения её во время танца были плавными и утонченными – такими же утонченными, как она сама.

Виконт вел ее сквозь толпу танцующих с непринужденной грацией. Леонор была полностью в его власти. Вскоре на них стали обращать внимание. Впрочем, взгляды со стороны не тревожили её. Её мысли были обращены к нему.

Виконт Орланд был видным мужчиной, а кроме того, являлся достаточно известной фигурой в тезейском обществе. Своей известностью, впрочем, он во многом был обязан графу Орланду, который, являясь наставником нынешнего короля, снискал высокий чин и уважение. Дамы с интересом посматривали на них, размышляя о том, почему он выбрал именно Леонор для первого танца. Любая из них была бы счастлива составить ему компанию. Более того, матушки тех из них, кому предстояло в этом году выйти на «охоту» за мужьями, всерьез рассматривали виконта в качестве прекрасной партии.

Честь ему делало не только происхождение, но и награда, полученная после возвращения с линии фронта. Стать женой такого человека было бы почетно. Кроме того, в будущем, когда старый граф отправиться к Всесоздателю, виконт Орланд займет его место и унаследует все состояние.

Леонор подозревала, что многие дамы завидуют ей в этот момент, но данное обстоятельство нисколько не тешило её самолюбие. Отнюдь. Более того, она прекрасно понимала, что не пара ему.

Первая минута танца была отдана для того, чтобы уловить ритм и подстроиться под танцующие пары, однако уже на второй Леонор все же обрела дар речи. Она не хотела портить ни себе, ни виконту вечер, но у неё из головы никак не выходил разговор с братом.

-Мой брат Хорст поделился со мной, что между вами есть некий уговор, – осторожно начала Леонор. – Право, я усомнилась в его словах, – продолжила она, беспокоясь о том, как это могло прозвучать. – И все же они никак не выходят у меня из головы. Развейте мои сомнения, Ваша милость.

Леонор нарочно не сказала о каком именно уговоре шла речь. В конечном счете, если они с её братом действительно о чем-то сговорились, то он сразу же поймет, что она имела ввиду. Однако сама же она питала надежду, что между Хорстом и виконтом произошло какое-то недоразумение или же Хорст просто жестоко подшутил над ней.

Вечер только начинался, гости не спеша пребывали в дом судьи. К полуночи в зале, вероятно, будет не продохнуть, но пока воздух был не так сперт. Леонор ещё не знала, что ей принесет этот вечер, но в глазах у неё блестела искорка надежды на то, что он закончится для всех благоприятно.

Отредактировано Леонор Адлер (04.03.2025 21:21)

Слова виконта очень быстро вернули Леонор с небес на землю. Услышав подтверждение своих опасений, она на мгновение перестала дышать. Окружающий шум – музыкальные трели, переплетение людских голосов, звон хрустальных бокалов – словно отодвинулся на второй план и достигали её слуха приглушенным эхом, будто доносящимся из соседнего помещения. Даже цвета поблекли. Над бальной залой точно нависла темная туча.

Леонор не хотела верить своим ушам, но не поверить она не могла. Виконт признал, что ставка была, и даже более того, сообщил ей, кто именно поставил её на кон. Прошлым вечером Хорст уверял себя, что, утаив подробности, пощадил нежные девичьи чувства, но правда заключалась в том, что он не смог произносить вслух то, что ему самому было трудно принять. Ведь если бы он открылся ей полностью, то чувство вины изничтожило бы его.

Леонор больше не могла смотреть на виконта, как на героя, который браво сражался за свою страну и, вернувшись, получил почетную медаль. Он больше не видел в её глазах того восторга, когда их взгляды снова пересеклись. Она больше не смотрела на него с благоговейным восхищением. В её глазах он видел теперь лишь немой вопрос, не высказанный, но такой очевидный: «за что же вы так со мной?».

В ту минуту Леонор хотела провалиться сквозь землю. Ей мерещилось, что все смотрят на них и осуждают. Мерещилось, будто бы каждый присутствующий в зале знает о том, что произошло между виконтом и её братом. Быть может, не все, но некоторые!

Леонор растеряно взглянула на стоявших поодаль офицеров, которые о чем-то душевно разговаривали, а затем посмотрела на дам чуть поодаль них. Она слышала стук своего сердца и чувствовала, как ладони в перчатках вспотели. Её взгляд, тот невинный телячий взгляд снова устремился на виконта.

Леонор была совершенно потрясена его предложением о побеге. Она лишилась возможности говорить. Разумеется, ей следовало быть готовой к подобному развитию событий. Тем не менее, она допустила мысль, что Хорст просто неудачно пошутил, и виконт Орланд, будучи благородным человеком, не поставит под сомнение репутацию леди. Мысль, что она стала чьим-то призом, больно ранила её.

-Сначала вы, – голос её потерял краски. Она с трудом смогла произнести эти слова. Она была оскорблена его предложением, но смиренно приняла его.

Леонор дала брату обещание не устраивать сцен. Кроме того, желая его защитить, хотя он совершенно не заслуживал этого, она согласилась пойти на встречу с виконтом по доброй воле. Если ей кого-то и следовало винить сейчас, то только себя. Ей следовало проявить твердость, отказаться от этой затеи и предоставить Хорсту самому решать свои проблемы.

Леонор поклонилась виконту, поблагодарив за танец, и удалилась, не живая и не мертвая. У него было время, чтобы притворить задуманное в жизнь, а у неё, чтобы ещё раз все как следует продумать. Когда они встретились снова, она нашла в себе силы, чтобы снова заговорить с ним, но голос её при этом едва заметно подрагивал.

-Ваша милость, я понимаю, что карточный долг – это дело чести, – Леонор, не желая даже сейчас оскорбить его, пыталась подобрать более подходящие слова для того, чтобы выразить свои чувства. – Но может ли живой человек, свободный человек, стать призом в карточной игре? Я пришла, зная, что произошло между вами и моим братом, но до последнего не верила в то, что это правда. Я верю в ваше благородство и честность, верю, что вы позволите поставить под сомнение репутацию леди. Мой брат совершил ошибку. Могу ли я предложить вам что-то взамен? – очевидно, несчастная все ещё надеялась, что виконт передумает, ведь когда они танцевали, она увидела в нём совершенно другого человека и сейчас взывала именно к нему.

Отредактировано Леонор Адлер (05.03.2025 15:18)

Когда виконт заметил, что рисковал не только Хорст, но и он сам, Леонор задумалась о том, во сколько гельтов они оценили её. И о том, возможно ли вообще измерить ценность человеческой жизни. Равноценен ли риск, на который они оба шли. Какую цену пришлось бы заплатить виконту, если бы удача отвернулась от него.

И все же, чтобы выплатить долг виконту, Леонор должна была знать, во сколько они её оценили. Как бы ей не было неприятно, она должна была выяснить это. Разумеется, ни о какой ссуде в банке речи быть не могло, однако же она могла попробовать найти работу и выплатить долг честным трудом.

Предложение виконта, хоть и давало некую надежду на то, что ей не придется беспокоиться за свою честь, все же оскорбило Леонор. Впрочем, она не подала виду. Однако же оскорбительным, по её мнению, было не предложение стать горничной в его дома, а стать его спутницей. Причина крылась в недопонимании. Она не могла взять в толк, что именно он вкладывал в эти слова.

Несмотря на все обстоятельства, для незамужней особы, пусть и не ровни виконту, было бы неприлично находиться рядом с ним без четкого определения их отношений. Он не делал ей предложения и даже не намекал на женитьбу. Впрочем, даже если бы он вдруг заявил о желании взять её в жены, она вряд ли бы поверила его искренности.

Глупо было даже мечтать о подобном, ведь Леонор стала его карточным выигрышем. Если собственный брат с легкостью поставил её на кон, то что можно было ожидать от аристократа? Нет, она уже имела неосторожность поверить в чудо. Падать с небес на землю было больно.

Впрочем, несмотря на неоднозначную ситуацию, Леонор все же была благодарна виконту за заверения не злоупотреблять своим положением. Он обещал не делать ничего, что могло бы ей не понравится. Однако сейчас это не сильно успокаивало её.

Охваченная эмоциями, Леонор опустилась на скамейку, ощущая изнеможение. Она положила ладони на колени и в тревоге принялась теребить пальцы. Когда виконт предложил ей пригубить вина, она отрицательно покачала головой.

Леонор не употребляла крепкие напитки, а кроме того, видела на примере своего отца их разрушительное действие. Она толком и не знала, как именно вино может действовать на неё, поскольку пробовала только сильно разбавленное водой. Собственно, сильно разбавленное водой вино чаще всего и подавали на званных ужинах и вечерах в предместье Калькройта, чтобы гости не успели набраться настолько, чтобы их пришлось выносить на руках. Впрочем, это не останавливало её батюшку, который находил и средства, и возможности, и даже компанию.

Однако Леонор не осуждала виконта за желание выпить вина. Она не ровняла всех на одного и считала, что во всем просто нужна умеренность.

-Раз уж вы озвучили свои намерения, могу ли я узнать во сколько гельтов мой брат оценил меня? – отведя взгляд в сторону, словно бы стыдясь, спросила Леонор, чтобы иметь представление о том, сколько ей придется работать, дабы уплатить долг. – Я готова стать горничной в вашем доме, чтобы честным трудом оплатить его долг, – она не знала сколько лет ей придется работать у виконта Орланда, но полагала, что сможет найти ещё одну работу, если сумма окажется неприподъемной.

В конце концов, Леонор была честной девушкой. Честной и порядочной, совсем не такой, какой её изображали злопыхатели, стремившиеся её опорочить. Она не оставила брата на произвол судьбы, хотя могла бы и имела на это полное право, и не стала умолять виконта простить карточный долг. У неё ещё остались остатки гордости.

-Скажите, когда я должна преступить к своим обязанностям, и я буду у вас в тот же день, – наконец она посмотрела на виконта, продемонстрировав ему решительное желание оплатить долг.

Отредактировано Леонор Адлер (05.03.2025 22:02)

Виконт не торопился дать ответ на вопрос Леонор. Он словно бы оттягивал неизбежный момент, когда придется озвучить сумму, в которую её оценили, а вместе с тем и степень своей власти над ней. Она чувствовала, как в груди нарастает тревога, сплетаясь с горечью и унижением. Оставалось лишь надеялась на то, что цена её свободы окажется приподъемной.

Наконец виконт Орланд откупорил бутылку дорогого вина и присел рядом с ней. Он, кажется, нисколько не сожалел о том, что стал причиной её душевных переживаний. Вместе с тем, все его слова и поведение выдавало заинтересованность в продолжении их знакомства. Создавалось впечатление, что ему досаждали разговоры о долги брата Леонор и прочие треволнения их жизни.

Впрочем, сложно было ждать понимания от того, кто оказался в выигрыше и почти наверняка никогда не испытывал особой нужды. В отличии от Леонор, ему было не знакомо, что такое финансовые сложности. Он определенно привык получать все, что хотел. Сейчас виконт хотел её.

Леонор сглотнула, чувствуя, как ком подступает к горлу. Она стала его трофеем, его развлечением, его собственностью. Все ее мечты о собственном будущем рухнули в одно мгновение. Но у нее не было особого выбора. Ради семьи, ради спасения от позора она была готова принять любую цену.

Леонор должна была признать, что ее отношение к виконту Орланду стало неоднозначным. Он не совершал по отношению к ней никаких предосудительных действий, напротив, был подчеркнуто вежлив, но она осознавала, что человек его ранга вполне мог бы проигнорировать свой выигрыш. Причины такого поведения виконта оставались для нее загадкой, хотя она допускала, что просто не разбирается в тонкостях карточной игры и долговых обязательств.

«Каковы условия, виконт?» – мысленно повторила она, стараясь сохранить самообладание. В этот момент она чувствовала себя напуганной. Однако в её сердце все ещё теплилась слабая надежда, что они найдут компромисс, если это вообще было возможно. Надежда на то, что однажды она сможет снова обрести настоящую свободу и отсутствие необходимости о чем-то думать, кроме собственного благополучия.

Ей было жаль себя. Ей было жаль папеньку, сердце которого не выдержало бы, если бы он узнал о том, что натворил его сын и наследник. Конечно, папенька их была далек от идеала, но все же любил своих детей настолько, насколько ему позволяла его душевная чуткость. Она не желала ему зла и, зная об этом, Хорст, целуя ей руки тем вечером, когда рассказал о карточном долге, вторил, что их отец не переживет, если все вскроется.

В то же время виконт предложил ей бутылку, повторно настаивая на глотке вина. Леонор, хотя и сомневалась в уместности такого предложения в текущей ситуации, после некоторого раздумья приняла бутылку. Она взглянула на горлышко с некоторой неуверенностью, словно все ещё колебалась, стоит ли пробовать вино, но в итоге все же сделала это.

Медленно поднеся горлышко к губам, Леонор слегка наклонила бутылку. Сначала она сделала лишь крошечный глоток, будто только увлажнила губы, а затем сделала ещё один, но уже более существенный. Вкус вина оказался насыщенным и сладким, что было для неё необычно. Вернув бутылку виконту, Леонор слегка коснулась губ пальцами.

-Не томите, Ваша милость, – произнесла она, посмотрев на виконта. – Я должна знать, сколько мне предстоит у Вас работать и на каких условиях. Мне нужно понять смогу ли я вместе с тем бывать все также в турмском госпитале и помогать там. Для меня это значило многое. Вы, как человек, который послужил на благо своего государства, должны понять меня лучше, чем кто бы то ни было.

Виконт наверняка прекрасно помнил, как солдаты смотрели на Леонор, когда она помогала. Едва ли ему бы понравилось, если бы кто-то из них вдруг проявил к ней интерес, а она, в свою очередь, ответила бы взаимность. А если этот человек, кроме прочего, имел бы достаток и смог уплатить долг, то…

Леонор не питала иллюзий, что выгодный брак станет панацеей от всех бед. Как отмечалось ранее, она не верила в возможность найти супруга, превосходящего её по положению в обществе и родовитости. В отличие от многих тезейских дам, она не видела в муже лишь ходячий денежный мешок. Материальное благополучие, безусловно, играло важную роль! Но жизнь с нелюбимым человеком ради денег была бы для неё невыносима. Она скорее предпочла бы найти работу, чем согласиться на предложение от того, к кому не испытывала чувств. Впрочем, виконт вряд ли мог об этом знать.