«Твари летать не могут»
То было давно, ещё до начала времен. Сотканный из серебряной пыли и света, Костополис, как и прочие вайзы, был преисполнен веры и чистой любви к Всесоздателям, а его разум был светел и не запятнан страстями. Призванный Авалон разделить её думы, Костополис изначально устремлялся к познанию всем своим существом. Вера и сила множились в нем потому, что стремясь к осознанию, он не просто принимал её слепо, а стремился постичь суть и смысл божественных заповедей. Костополис отличался от братьев и сестер острым пытливым умом, был изначально внимателен, даже дотошен относительно новых явлений, которые он видел в мире. Потому он желал узнавать о свершениях Всесоздателей первым, и первым же доносить до других эти вести. Божественным вестником и просветителем — вот кем он был! Вечно ищущее, никогда не удовлетворённое, ни на чем окончательно не останавливающееся мышление Костополиса и сделало его самым сильным, самым мудрым из вайзов. Но оно же смогло исказить его веру до самодовольного неверия в тот момент, когда в его светлую душу проникло семя Тьмы — сомнение... Однако до того момента произошел ряд не менее важных событий, которые стали камнями на пути осознанного низвержения ангела в Бездну (осознанности выбора он был верен всегда, даже при совершении столь судьбоносного шага, случайностей в его жизни не было). Когда было создано Третье царство, Дагон вылепил из глины десять первых людей — пять мужчин и пять женщин, предназначенных в пару друг другу, Авалон же вдохнула в них жизнь. Ангелы тоже спустились с небес, чтобы узреть творения любимых Всесоздателей. Разумеется, и Костополис был среди них, в самых первых рядах. Люди сразу заинтересовали его: соединившие в себе начало Света и «прах земли», проистекающий из смешения первоначал, они были единственными в своем роде созданиями, которые могли бы жить меж Эдемом и Бездной. Пока они были чисты и наивны, и Костополис, среди прочих вайзов, вызвался обучать их премудростям, чтобы люди могли понимать своих творцов и следовать их заповедям. Всесоздатели приняли это желание, позволив вайзам бывать в Третьем мире и общаться с людьми, но было на то и условие. Имеющие две пары крыльев, вайзы поручились скрывать свои лица и оставаться безликими, хотя их тела, как и тела прочих ангелов, были близки к совершенству. Именно потому они и должны были скрыть свои лики, чтобы не отвлекать своих учеников от понимания сути божественных знаний, которые они собираются им принести. Это условие, вроде бы, было простым и понятным, но Костополиса погубило то, что он был склонен слишком увлекаться новыми идеями. И, как мы помним, он был любопытен вдобавок. Как и Дагон, он много времени стал проводить в Третьем мире, изучая его и то, как устроены люди - с каким усердием они могут учиться, каких высот способны достигать, и насколько их вера может быть сильной. Он быстро понял, что все люди разные, и таланты, которыми их наделили творцы, различаются. Каждый из них умел делать что-то лучше другого. Они были непохожи ни на кого из созданий, существовавших до этого! Особенно впечатлила его Иезавель, женщина, которой более всего давались науки врачевания и приготовления лекарств из растений — излюбленной сферы самого Костополиса. Он не заметил, как стал выделять её среди прочих людей. Вскоре он стал заниматься лишь с нею, забыв об остальных. Мысли о ней и о том, выделяет ли также она его среди прочих вайзов, не покидали его. Так сомнение и подтолкнуло его к тому, чтобы открыть Иезавель свой облик. Отвергнув волю создателей, которую обещался хранить и доносить до людей, он полюбил земную женщину, что небом была предназначена в жены другому — человеку по имени Кассиан. Она же, ослепленная красотой Костополиса, не нашла в себе силы воспротивиться чувствам... Так он, помимо прочих премудростей, научил Иезавель измене и лжи. Позабыв о старых клятвах, она поклялась, что всегда будет любить его, и даже вечность не сможет изменить этого. Он принял эту клятву, навеки сохранив её в сердце и пронеся через сотни веков, через сонмы страданий и ужасов. Но вместе остаться они всё равно не смогли — разразившаяся между мирами Великая Война разлучила их, как были когда-то разлучены и раскиданы по разные стороны сил Авалон и Дагон, что подвергся обаянию Тьмы, провозгласивший отныне себя Королем Преисподней. Видя, как разрушается мир, как он в действительности лицемерен и несправедлив, Костополис не понимал, почему это всё происходит, и в чем он виноват — он видел в мире много жестокости и попирания веры. Тогда, ожесточившись, он не смог удержать своих пламенных чувств, которые, как известно, у ангелов проявляются многократно сильней человеческих, и возникшее в сердце желание больше нельзя потушить: из ревности он убил Кассиана на глазах у возлюбленной, лишь напугав её и получив в ответ то, чем ранее сам её одарил — измену и ложь. Она, ужаснувшись его изменению, усомнилась в данной ранее клятве, как усомнилась и в клятве творцам. В этом месте история сделала первый виток, тем самым запуская круговерть повторений... Во веки веков.
«Умницу мы наречем уродкой, добрую объявим сумасбродкой»
Свергнутый с небес Зуориилом, бывший вайз пал. Изувеченный, опаленный и полный неугасимого гнева, он присоединился к Дагону и взял себе новое имя - Зийир. Тогда в фигуре короля Преисподней Зийир, как и прочие демоны, видел авторитет, полагая, что Дагон, не убоявшийся пойти супротив Всеотца и одержавший победу над самим осознанием страха, разрушил пределы и, осветив своим пламенем Тьму, стал истинным первооткрывателем Бездны. Идеи Дагона всё глубже проникали в сознание бывшего вайза и очерняли саму его сущность, уродовали внешний вид и извращали чувства. Поддерживая короля во всём, он звался «сыном Дагона» (хотя в действительности был творением Авалон) и, благодаря своим знаниям, очень скоро стал его правой рукой... Только чем больше Зийиру, открывшему в себе новые страсти такие как ревность и зависть, гордыня и алчность, удавалось почувствовать силу, тем больше хотелось могущества. И вот, когда произошло последнее великое сражение, и миры оказались отрезаны друг от друга стеной Авалон, а Всесоздатели бесследно исчезли, выбыв из этой грандиозной игры. вероломный Зийир сам задумал занять трон Дагона и захватить Третий мир. В конце концов — чем он хуже Дагона?! Но как же это сделать? Как самый осведомленный и приближенный к Дагону демон, хитрый падший узнал, что двери темниц, в которых Эвелон заперла принцев Ада, сможет открыть ключ, собранный из двенадцати так называемых «перекрестков». Зийир задался целью найти их при помощи демонов, присягнувших ему, а также смертных, подходом к которым он давно овладел в совершенстве, так как провел между первых людей много времени и не зря его тратил. Слухи о планах Зийира быстро разнеслись по уголкам Преисподней, потому его стали звать «Ключником» - наблюдение за тем, как продвигается он в своих изысканиях стали одной из центральных интриг, захвативших обитателей Бездны, где редко что-либо вообще происходит или кардинально меняется. Безусловно, разговоры о возможном разрушении стены Авалон бередили темные умы и вызывали оживленный шепоток в самых темных углах Преисподней. Веря когда-то, что все люди наделены каким-то особым талантом, Ключник теперь извратил эту веру в себе, став считать (и, заметим, не безосновательно), что каждый в человеческом роду несет в себе какую-то слабость, имеет изъян. Природа людей изначально порочна, так как они появились из праха, так что нужно было только понять, о чем она заключается. Зийир был готов осуществить их мелочные желания за «небольшую оплату» - своеобразное топливо или валюту, в виде передаваемой ему по собственной воле проклятой души колдуна или ведьмы, которыми становились персоны, находящиеся по обратную сторону их договора... Безусловно кровавого! Потому что другие чернила «адская канцелярия» не признает. Так круг служителей Зийира множился, вместе с тем наделяя своего господина не только энергией веры, которая давала ему силу, но и делясь с ним вестями из Третьего мира. За возможность творить колдовство очерненные души были готовы терпеть постоянные истязания демонами и проявляли вящую изобретательность в традиции жертвований, всякий раз удивляя своего господина — в ход шло убийство родителей и своих же детей... Даже друзей и возлюбленных! — что вызывало особую радость в его очерненной душе — родителей, в конце концов, не выбирают. Ответвления культов роились и множились, разные ковены — так стали зваться группы ведьм и колдунов, работающие или живущие вместе — изобретали различные варианты поклонения своему темному господину, но Зийира всё это не сильно и трогало. Главное, что эти люди боялись и восхваляли его, продолжали нести его имя, не давая его славе угаснуть, а страху праведников перед ним умалиться. Порой они имели наглость врать друг другу, прикрываясь его волей и именем, но даже тогда любопытный принц Ада, разумеется знающий всё, что творят его люди, не всегда торопился опровергать эту ложь. О, как они были смешны в этом желании власти! Перенимая все страсти и пороки своего повелителя, они иногда забывали о том, что они, в отличие от Ключника, смертны и отнюдь не свободны, так что «слава» их лишь песчинка в бескрайней пустыне, а жизнь не стоит даже единого вздоха Зийирова. Впрочем, демону очень нравилось наблюдать за людьми — как и в бытность крылатым, но теперь вместо ремесел и истин наущал он другому, нарочно их стравливал и нарочно нашептывал противоположные мысли представителям одного ковена, чтобы повеселиться, наблюдая за тем, как они станут друг другу доказывать, в чем воля Зийира, и чье слово вернее. Устраивать «колдунские бои» стало для него чем-то вроде боёв петушиных, или конских скачек, что так развлекали людей, причем, чем выше общественный статус был у враждовавших персон, тем интереснее было и шоу.
«Если ты — плоть от плоти слова, я же — кровь от крови огня»
Но даже самое увлекательное зрелище когда-нибудь пресыщается, надоедает и становится серой обыденностью. Время же в Бездне идет по другому, и за мельканьем веков Зийир перестал замечать, как живет Третий мир, и что в нём творится. Казалось, все эксперименты над родом людским исчерпали себя, и нечем было смертным больше удивить своего господина. Но не забыл он лишь одну первородную женщину, что когда-то звалась Иезавелью. С тех пор, как запустилось колесо перерождений, она была обречена умирать и рождаться. Но, всякий раз, когда она приходила в Третий мир с новым именем, Ключник не спускал с неё глаз. Он не забыл своей вечной клятвы, и оттого лишь мечтал об одном — сделать Иезавель навеки своей.
Пытаясь всячески вмешаться в её жизнь, он неоднократно стремился напомнить Иезавель о себе. Два чувства в нём — пламенеющая злость за предательство его испугавшейся и сбежавшей со свадьбы невесты и вожделение к ней, кипящее огненной страстью — переплелись, соединившись в одно: желание восстановить справедливость исполнив слова своей клятвы. Такое уж у ангелов, пусть даже и бывших, есть занудство в природе. Произнесенных слов они не забывают, и клят своих обратно не берут. Так что следя за своей вечной возлюбленной он пытался отыскать в её действиях то же, что и в действиях прочих людей — ошибки, слабости, лазейки, которые позволили бы демону ими манипулировать. И главной слабостью Дженис, так она теперь называлась, были люди, которых она держит подле себя (как, впрочем, и до начала времен). Словно в старинной легенде, где безутешный родитель решается отдать нечестивому духу нечто неназванное и крайне ценное, лишь бы вернуть возлюбленную к жизни, тем самым легким росчерком определяя судьбу своего же ещё нерожденного сына, Майкл Вестен пошёл на отчаянный шаг, чтобы избавить Джейн от вампиризма, и заключил сделку с Ключником. Джейн была уже беременна близнецами, когда выпила бокал, в который ей подмешали вампирской крови. Чтобы предотвратить обращение, отец её детей идет на отчаянный шаг и обращается за помощью к Зийиру, который говорит с ним от лица чернокожей ведьмы. Она проводит темный ритуал, изгоняя из Джейн проклятую кровь, но незримая рука зла касается нерождённых младенцев и оставляет на них демоническую отметку. Герои не представляют, что произошло в процессе ритуала, но, чтобы заплатить за исцеление своей возлюбленной, мужчине приходится принести Ключнику сто невинных жертв. В конце сделки чернокожая последовательница демона убивает его. Спустя какое-то время, она находит Джейн и с помощью ведьмовского ритуала похищает ее детей и сама донашивает их в своем чреве. 31 декабря, во время парада планет, на свет появляются два мальчика. Они похожи, как две капли воды и у каждого на плече есть особая отметка – родинка в форме рунического символа. Их настоящая мать так и не смогла их найти, хотя прикладывала для этого все усилия, поэтому полгода они провели под крылом у чернокожей ведьмы Аваши. Она поила их специальным зельем и с каждым днем они становились все старше, пока не достигли половозрелого возраста. Оба молодых человека обладали неординарными способностями, могли быстро и без особого труда поглощать информацию и вскоре их знания о мире перешагнули их возрастные границы. Аваши внушила близнецам, что этот мир враждебно настроен по отношению к ним и только она может защитить их пока её господин не призвал их к важной миссии, ради которой они родились. Всего за полгода от момента рождения Люциан и его брат Джарред повзрослели, получив все необходимые знания о своей силе и предназначении, освоили то, что было возможно в данной ситуации. Старшему из близнецов, Люциану, нравилось испытывать тела живых существ на прочность, но чаще всего его игры со зверюшками заканчивались летальным исходом для последних. Младший же, Джарред, более увлекался наукой и книгами, имея склонность вдаваться в детали. Однако нечестно бы было сказать, что науки не волновали Люциана совсем. К примеру, он живо интересовался историей – но особенно в той ее части, что касалась оружия, пыток и войн – и его эрудиция в некоторых специфических темах могла впечатлить. Он, также как младший брат, не боялся прибегать к технологиям, дабы порыться в Сети... Вот только интересовавшие юношу темы были весьма далеки от науки: насилие, порнография, наркотики, монстры, убийства - да мало ли интересных статей в интернете? Банальное любопытство к самым низменным проявлениям жизни внешнего мира им двигало чаще, чем настоящее желание расширить свой кругозор, а сам этот мир – «враждебный и полный опасностей» – как и прежде, оставался сладчайшим запретным плодом. В этом их с Джарредом вкусы сходились. Не обошлось и без хобби. Частенько, желая отстраниться от демонической атмосферы вокруг, Люциан просто включал громкую (преимущественно электронную) музыку, и уходил в себя – при его импульсивном характере это выливалось в необычные страстные танцы для себя самого (желательно перед зеркалом). Помимо танцев, нежной симпатии Люциана удостоились литература и фильмы. Мистика, ужасы, триллеры, на худой конец – детективы. Безумные фантазии писателей и сценаристов нашли живой отклик в очерненной душе. Будь у Люциана чуть больше времени для формирования личности, его «героями детства» наверняка перебывали бы все известные миру маньяки. Истории частной жизни последних его вдохновляли особенно и, возможно, он готов был пожать руку каждому лично, если бы он не намеревался затмить их зловещую славу… А цитата известного автора: «Я мечтал стать убийцей, и поэтому мне пришлось стать писателем» - настолько зацепила его, что Люциан не погнушался «прикоснуться к перу». Также, став старше, он неожиданно увлекся кулинарным искусством, но главное - не забыл о своей первой миссии - явиться на зов Повелителя, когда он его позовёт. Единственное, о чём в ту пору не знал Люциан, было то, что единственной службой, которую он может сослужить для Зийира, была его плоть и кровь. И чтобы выдержать свой последний экзамен, он должен был убить своего брата Джарреда, и сам умереть, став Вратами Зийира. Это свершилось на день Осеннего Равноденствия - 30 сентября 2007 года.
«Кто полюбит ведьму — долго не живет»
Оказавшийся на свободе Зийир был уверен, что победа почти что одержана. Но, как любитель упорядоченности и радетель ритуальных обычаев, он желал для начала завершить их венчание с Иезавелью, что было оборвано на рассвете времен. Вот только времени с тех пор прошло так много, и Третий мир так сильно изменился, что сделать это оказалось непросто. Конечно, по началу всё шло именно так, как он и задумал, и Дженис Вальтер, пройдя свою тропу Тёмного Крещения, приняла сущность ведьмы - ту, что когда-то избрала по своей собственной воле, впитав учения и знания Костополиса. Казалось, он теперь получил, что желает - на фоне этой дьявольской свадьбы порабощение Третьего мира казалось уже делом свершившимся. Считавший сам себя продолжателем дела Дагона и старшим из его сыновей, Зийир решил будто Дагонов трон принадлежит ему по праву, и Джейн только должна была принять свою корону, чтобы составить ему пару в этом царствии. Но вот принудить её это сделать уже оказалось непросто... Стоило только Одиннадцатому принцу ада отвлечься, коварная женщина вновь изменила ему, не только обокрала его, без разрешения присвоив душу одного из его колдунов, но и смогла сотворить существо, невиданное ни в одном из трёх миров доселе - живорожденного демона в человеческом теле. Эта противная взору Зийирову тварь, хоть и имела внешность ангела, оказалась на редкость коварным гадёнышем. Чего только стоило напоминание Ключнику о его месте в истории, которое новорожденный демон вложил в остроумную, по его мнению, шутку - взял имя Кассиан... Но не звался бы Отцом Вероломства Зийир, кабы на эту шуточку повелся, так что издевка Кассиана не впечатлила его. Вместо этого, признав полудемона сыном и своей личной собственностью, Зийир позволил ему жить, покамест не сгодится зачем-нибудь. Он собирался понаблюдать за гадёнышем, чтобы узнать его способности и цели, однако же успеть это сделать не смог. Почти перешагнувшая Тёмный порог, но при этом подстегиваемая своим человеческим мужем Гербертом Вальтером, Дженис очень некстати опомнилась. И потому, обманом заставляя Зийира ослабить внимание, играя с ним, откладывая момент заключения брака и вынуждая его выполнять её прихоти, она смогла снова предать и запереть принца ада в его вечной темнице. Во-первых, по законам Дюссельфолда невозможно было зарегистрировать брак с женщиной, уже находящейся в браке с другим мужчиной... Но тут Зийир нашел способ выкрутиться, обратившись за помощью к заокеанскому ирдиассийскому ковену Облаков, допускавшему многомужество, а также известному своей истовой преданностью Владыке, которому традиционно ведьмы и колдуны из Ирдиасса посвящали своих первенцев, убивая их собственноручно во время специального ритуала. Взяв имя Зэйна Шэн Ли, он собирался официально предложить Дженис Вальтер взять его в мужья, в качестве второго супруга (впрочем, первого - Герберта - он намеревался устранить в кратчайшие сроки, потому что являться вторым где бы то ни было было для принца Ада как-то не комильфо). Во-вторых, сам Зийир в Третьем мире «ко двору не пришёлся», потому что населявшая его демоническая шушера, приспособившись к месту кормёжки, совсем не хотела терять жирных мест и безбедного существования, которого все они с таким трудом добивались. Так что неприятелей у Зийира прибавилось. Каждый, кто не видел в Зийире поддержки, желал навредить принцу Ада, чтобы помешать его планам... Не дремали и светлые, чьей задачей стало уничтожение зла даже ценой своих жизней. Но главным врагом для него всё-таки стала та, которой он больше всего доверял - его невеста, обернувшаяся против него. Не принимая тёмной части своей новой сути, Дженис вновь предала и Зийира, и его верных приспешников, не оставив им шансов. Запертый в человеческом теле принц Ада, тем самым ослабленный, был вновь повержен и отправлен туда, откуда с таким трудом вырвался. Теперь он был полностью отсечен от источника силы, а связь его с паствой прервалась. Так было много лет, и попытки связаться с пленившей его Дженис Картер не привели к результату. Почти двадцать лет Ключник искал новый способ связаться с ней, или с кем-то из своих выживших последователей, для кого Дженис тоже стала заклятым врагом, и нашёл такой способ... К тому же ещё один козырь отыскался в его рукаве - старый должок, который один демон ему так и не отдал, да душонка прожжённого грешника, который, как Зийиру казалось, будет особенно интересен для Дженис. Ведь это был её отец, обреченный бесконечно страдать после смерти...
|
- 
