Известные родственники Яр – вождь племени асуров, приемный отец.
Тильда – жена вождя племени асуров, приемная мать.
Вебранд – муж, погиб при нападении эросианцев на деревню асуров.
Сигвальд – старший сын, 14 лет.
Бенгта – дочь, утонула в возрасте пяти лет.
Фридрик – второй сын, погиб в младенчестве от лихорадки.
Томас – третий сын, погиб в возрасте двух лет от лихорадки.
Гулла – дочь, родилась слабой, погибла, прожив один день.
Сольвейг никогда не знала ни своих настоящих родителей, ни своего настоящего имени, да и было ли оно у нее?
Ей не исполнилось еще и года, когда родные по одним им известным причинам бросили девочку зимой умирать в лесной чаще. Участь, на которую ее обрекли близкие люди, была незавидна: быть растерзанной дикими зверями, погибнуть голодной смертью или медленно замерзнуть. Однако, боги смилостивились над ней, послав отряд асуров в тот самый лес, где она плакала от страха. Привлеченные истошным криком ребенка асуры нашли малышку и забрали ее с собой. Чужаки проявили большее милосердие, чем ее семья.
В поселении Сольвейг, тогда еще не получившая никакого имени, попалась на глаза вождю племени Яру и его жене Тильде. Яр был оборотнем, а потому без особого труда смог определить, что принесенный из леса ребенок к расе людей не принадлежал. Это неожиданно открывшееся обстоятельство не только его не смутило, но, вероятно, стало одной из причин, по которым вождь принял девочку в свою семью.
От Сольвейг никогда не скрывали того, что она не являлась кровной дочерью своих «новых» родителей, но это нисколько ее не беспокоило, даже наоборот – поселило в душе девочки благодарность к спасшим ее асурам и презрение к бросившим ее умирать эросианцам. В том, что подобное злодеяние совершил именно живший по соседству народ, Сольвейг никогда не сомневалась. Во-первых, внешностью она больше походила на эросианцев, чем на приютивших ее асуров. Во-вторых, миграции каких-либо других племен в то время не было, а потому приписать преступление кому-либо еще не представлялось возможным. Девочка не пыталась оправдать или хотя бы понять выкинувших ее людей, не размышляла над тем, что могло побудить их поступить подобным образом, не задумывалась о том, сожалели ли они о содеянном. Для Сольвейг покинувшие ее в младенчестве родственники были жестокими мерзавцами, и чем старше она становилась, тем все большее крепла ее убежденность. Вместе с убежденностью росла и неприязнь к эросианцам. А потому, несмотря на то, что ее племя жило на материке, Сольвейг старательно избегала любых контактов с соседями.
Сольвейг росла жизнерадостным, любознательным ребенком, мечтавшим во всем – и внешне, и повадками, и навыками - походить на своих приемных родителей и братьев. Поначалу девочка ненавидела свои светлые волосы, пыталась выкрасить их в темный цвет всеми подручными средствами: речным илом, сажей, землей. Позже хотела, как и отец, отправляться в набеги и защищать земли племени, а потому требовала и ее учить всем тем мужским премудростям, которыми Яр делился с ее братом Бьорном, бывшим с ней примерно одного возраста. Никакие увещевания, доводы и наказания не были способны пошатнуть решимость девочки стать прославленным воином. Несмотря на юный возраст, ее характер уже был похож на звонкий ручеек, маленький и безобидный, но способный медленно проложить себе дорогу даже в твердом камне.
Лишь ее приемной матери Тильде хватило мудрости и терпения, чтобы отвлечь внимание названой дочери, заинтересовав ее сбором трав и изготовлением целебных отваров. Убедившись, что это занятие могло быть не менее полезным для жителей деревни, Сольвейг вскоре стала целые дни проводить в хижине знахарки, перенимая ее знания и опыт. Через несколько лет выяснилось, что выбор, сделанный девушкой, оказался единственно верным.
Ей едва минуло тринадцать лет, как вместе с первыми красками проснулся в ней и магический дар, поначалу казавшийся таким естественным продолжением обучения у знахарки, что Сольвейг даже не придала своим способностям никакого значения.
Лишь когда она впервые смогла залечить небольшой порез, девушка впервые задумалась о том, что она чувствовала и видела больше, чем остальные соплеменники. Своим открытием она поспешила поделиться с матерью, а позже и с отцом. Только тогда она смогла понять, почему исходившее от нее свечение отличалось и от того, которым обладал Яр, и от того, которое было присуще большинству обитателей поселения.
Сольвейг пыталась развивать свои способности, но это получалось у нее не очень быстро: приходилось тратить время на домашние хлопоты и разные женские обязанности, а потом она и вовсе стала матерью, так что забот в разы прибавилось.
Многие мужчины из чужих племен хотели взять в жены приемную дочь Яра, видели в этом пользу для себя. В венах девушки не текла кровь великого вождя, а потому она не могла обратиться, оставалась человеком и вместе с тем являлась хорошей гарантией дружбы и мира с племенем асуров. Только Яр проявил мудрость, оставив дочь при себе.
Сольвейг вышла замуж по любви, что по тем временам было невероятной роскошью. Ее мужем стал Вебранд, молодой воин, к двадцати годам уже успевший покрыть свое имя славой. Вскоре у пары родился сын Сигвальд, крепкий и здоровый малыш, единственный из их детей, которому было суждено уцелеть.
В течение следующих восьми лет Сольвейг произвела на свет еще четырех детей, но все они погибли: кого-то в младенчестве унесла лихорадка, кто-то был слишком слаб, а кто-то утонул. Сольвейг горько плакала, одного за другим хороня своих дочерей и сыновей. Попрощавшись со своей последней дочерью, с трудом прожившей один день, женщина решила больше не рожать до тех пор, пока не станет достаточно искусна, чтобы оберегать своих детей от хворей. В тайне от мужа она стала принимать отвары, не дававшие ей понести.
Теперь Сольвейг занималась тем, что самостоятельно училась целительству. Ее путь был труден, потому что не было у нее наставника, никто не мог объяснить ей, как правильно направлять свои силы. Все приходилось постигать одной.
Постепенно женщина сумела излечивать серьезные раны и недуги, неподвластные многим знахарям. Она была счастлива и уже думала о том, чтобы опять возлечь на ложе с супругом, не принимая зелье, как на их деревню обрушилась беда. Эросианцы, так ненавистные ей, пришли в их селение и вырезали многих жителей, а оставшихся угнали в рабство. Забрали они и жизнь Вебранда, навсегда отняв у Сольвейг надежду на счастливое будущее и большую семью. Вероятно, не будь у нее сына, то женщина еще тогда бы бросилась на меч, чтобы последовать в вечность за своим возлюбленным. Лишь желание защитить своего единственного ребенка удержало Сольвейг от этого шага. |
