[indent] Тиха и благословенна была Золотая Роща близ морского берега. Такой её запомнил Эндимион, время от времени возвращаясь к святыне светлых воспоминаний о безмятежном прошлом. Только такое место могло позволить Золотым Владыкам белых саатинов дать жизнь близнецам, одновременно столь же одинаковым во всём, сколь и разным.
[indent] Мятежен духом оказался светлоокий Эндимион, сызмальства прикипевший к военному ремеслу. Казалось, что ни окажись в его бледных руках – нож или копьё, меч или кнут – из всего он был способен извлекать боевую песнь, удивительную, чуждую мирному шелесту листвы и убаюкивающему шёпоту моря. Отец порой шутил, что мальчишка родился не в предназначенное ему время или же в ином месте, и дай боги, если его таланты никогда не пригодятся этой земле. Он был порывист, строптив и подвержен страстям, однако, высшие силы наделили юного принца даром быстро и хватко принимать нужные решения.
[indent] Его прекрасная сестра, Исилиэль, была рассудительна и дальновидна, сочетая в себе те качества, что в народе называли мудростью, способной предотвращать войны. Её природный дар убеждения почитался куда больше в старинные времена, и волей-неволей, подспудно брат завидовал её дарованиям. Он же оказался первым, кто был очарован её среброязычием, и сделался для Исилиэль не только братом, но и верным соратником, приверженцем во всех её начинаниях.
[indent] Многие замечали, что эльфийские близнецы связаны не только узами ближайшего родства, но и неким высшим предназначением. Силой, не поддающейся описанию, неподвластной осмыслению, словно эти двое делили одну душу на двоих, улавливали мысли друг друга по одному взгляду или жесту. Они были естественным продолжением друг друга: Эндимион был карающим мечом, Исилиэль же – мудростью, в руки которой этот меч оказался вложен. Однако, их родителей вскоре начал беспокоить, как брат смотрит на собственную сестру. Что его обожание выходит за пределы положенного природой даже для вечного народа, принимая формы, для близнеца не предназначенные. Исилиэль была светом самоё жизни для Эндимиона, и чем дольше они проводили времени друг с другом, тем больше «врастали» друг в друга, словно древа, объединённые общей корневой системой. Вероятно, это пугало Исилиэль, но она так и не призналась об этом дражайшему близнецу, прекрасно зная, что это глубоко его ранит.
[indent] Отец принял решение, которое далось ему с большим трудом. В Золотой Роще не было места, где можно было укрыть Исилиэль, однако с временной для близнецов разлукой им могли помочь островитяне, недавно облюбовавшие берег для сбора жемчуга. Договор был лаконичен и, как казалось, справедлив – Исилиэль должна была послужить для своего народа, установив дипломатические связи с выходцами Инмарха. Не подозревая беды, Эндимион спокойно принял новость о временной разлуке с сестрой, поскольку его ждала собственная служба – в дальней части Золотой Рощи завелись чудовища, которых надлежало истребить. Сестра, будучи вдали, была в безопасности. Однако несколько лет спустя его ждала скорбная новость – Исилиэль не намерена возвращаться, без памяти полюбив человеческого короля, Октиуса, и желает остаться при нём королевой. Поначалу Эндимион был уверен, что это – происки недоброжелателей или, может быть, своеобразная родительская воля. Однако, вскоре Исилиэль написала ему письмо, пронизанное прощальной нежностью. В какую бы форму она не обличила свой посул, ничего не умалило бы разнообразной палитры чувств, которые испытал молодой сидхе, отправивший это письмо прямиком в костёр.
[indent] Исилиэль чувствовала, что поступила так, как должно. Как будет лучше для них обоих.
Эндимион же ощущал свершённое предательство. Незаслуженное. Неминуемое и неожиданное.
[indent] Разрываемый ненависть и скорбью, неспособный смириться с потерей, не сравнимой ни с чем, но не желая зла ни сестре, ни своему народу, самоизгнанный принц Золотой Рощи отправился в путешествие по будущему королевству Эсфас в поисках своей собственной судьбы, лежавшей за пределами "домена" сидхе. И вскоре Эндимион обрёл её в чужом клане себе подобных, в горстке отщепенцев, беспрестанно воевавших за место под солнцем. Ими он был признан непревзойдённым воином и, со временем, увенчан терновой короной.
[indent] Эндимион полагал, что оставляет свою землю в безопасности, однако Роща, лишившись защитника, погибла несколько лет спустя под чудовищным натиском монстров, порождённых Захарией. Эндимион вернулся, но застал лишь пепелище на месте рощи и похороненные под ним, неузнаваемые тела, среди которых так и не смог распознать собственных родителей. Удивительно, но именно это происшествие обозначило некоторое потепление в отношениях близнецов. И, пусть Исилиэль была разбита горем, впервые за много лет она позволила к себе прикоснуться. Крепким объятием принц погибшей Рощи ознаменовал своё расставание с принцессой, снова – на долгие десятилетия. Потому что там, где встречались близнецы, случалось судьбоносное горе.
[indent] Клан Тенового Шипа, который возглавлял Эндимион, облюбовал себе теннистую чащобу, со временем получившую название Леса Теней – место глухое, в котором путнику, не знакомому с местностью, легко было заплутать и погибнуть. В междоусобных клановых войнах это место даровало стратегическое преимущество, впрочем, время войн не зря называлось тёмным. Королева Исилиэль, к тому времени обосновавшаяся вместе с мужем на материке, стала соединительным мостом между сидхе, погружённых в кровавые распри. И там, где недостаточно было увещевания и мудрого слова, снова помогла сила Эндимиона, выступившего сестре навстречу. Они заключили какое-то подобие мира, однако ещё довольно долгое время тот не желал иметь ничего общего с полукровками, человеческими детьми сестры.
[indent] Эпоха постепенно менялась. Как бы ни старалась Исилиэль прятать неминуемую слабость, постигшую её как и всех сидхе, отлучённых от благословенной силы спящего Древа Жизни, Эндимион ощущал это собственной кожей. Была ли тому виной гибель её возлюбленного мужа? Или, может быть, потеря первенца? Какая мать пожелает пережить своего собственного сына? Чувство приближающейся гибели вынудило Эндимиона искать средства к продлению жизни – не только собственной или близнеца, но и всего народа сидхе. Несмотря на просьбы Исилиэль побыть с ней, скрасить её одиночество на приближавшемся одре забвения, он предпочёл отправиться в странствие, из которого рисковал уже не вернуться. Ходят слухи, что именно этот поступок стал завершающей вехой, которая погрузила королеву в сон; заронила семя, из которого выросло священное древо крепости Эсфас. Поскольку она чувствовала – тот Эндимион, которого она знала, погибнет за далёкой чертой, в объятиях тёмных и страшных сил.
[indent] И в самом деле, за время путешествия по мирам, в ходе которых Эндимион разменял два года своей жизни в Третьем мире добрых десять в иных мирах, он нашёл источник сил, который мог обещать эльфам продление жизни, однако ценой вечного порабощения. Средство далось ему слишком жестокой ценой, такой, на которую он не желал обречь всех сидхе. Соприкоснувшись с Первозданной Тьмой, Эндимион услышал её древний оглушающий шёпот, ощутил жажду разрушения, сжигавшую его заживо. Заимствование поставило забытого принца на путь вечного противоборства с природой, сделавшейся теперь его собственной и сулившей гибель для всего живого. Мало того, осознав, что есть опасность гораздо большая, чем гибель сидхе, Эндимион встал на пути у той силы, которую невозможно было остановить, однако это – совсем другая история.
[indent] Будучи на грани гибели, он вспомнил об учении матери. Шанс, что кто-то из сарханийских духов услышит его отчаянный зов, был слишком мал, однако же, чудо всё-таки свершилось.
[indent] Эндимион вернулся, но никто более не узнавал мятежного брата королевы. Его кожа смертельно побледнела, тело испещрили ритуальные шрамы, чело присыпало сединой. Только глаза сохранили первозданное золото, напоминавшее об истинной природе тёмного сидхе. Отступника, павшего на колени перед величественным зрелищем белого священного древа крепости. Однако, не из трепета, но от глубокой, терзающей безутешности. Из невыносимой утраты. Поскольку оно шептало ему голосом возлюбленной сестры об утешении, достичь которого было невозможно. |
