Машина Корнелиуса замерла в ста метрах от входа в исследовательский центр, словно черная пантера, оценивающая обстановку. Он прибыл для неприятного, но необходимого разговора с Дженис Картер. В его пальцах лежал смартфон с данными, указывающими на ее вероятную причастность к опаснейшему проекту — разработке сыворотки, способной «излечить» от вампиризма. Он не доверял ей. Он был уверен, что за ее хрупкой внешностью скрывается холодный, расчетливый ум, решивший бросить вызов самой природе его вида.
И вот он увидел прелюбопытнейшую картину. Черный внедорожник, трое мужчин, отчаянная фигура Дженис, бьющаяся в стальной хватке. Древние инстинкты сработали мгновенно. От нападающих исходил едва уловимый, но знакомый до боли сигнал — смесь старой крови, силы и леденящей ауры, которую могли излучать только его сородичи. Вампиры. Это меняло все. Если вампиры похищают Дженис, значит, она не просто руководитель проекта. Она — мишень. Или... ключ.
— Оставайся в машине, — протянув руку в сторону водителя, когда тот потянулся к ручке двери, строго сказал Корнелиус. Его голос не терпел возражений, став на несколько тонов ниже и обретя опасную вибрацию, которую понимали все существа его рода.
Взгляд Корнелиуса упал на трость, оставшуюся с какого-то благотворительного бала — черный лакированный полированный шток. Бесполезный аксессуар. До поры. Он взял ее. Одним резким, точным движением, используя колено как точку опоры, он сломал трость пополам. Древесина хрустнула, обнажив длинный, косой, острый как бритва осколок. Простое дерево. Но в руках Древнего... смертельное оружие против молодых сородичей.
Он вышел из машины. Его черное пальто распахнулось, подхваченное порывом ветра. Он не побежал. Он пошел. Его шаги были мерными, неспешными, полными смертоносной грации. Он чувствовал их природу, а они — его. Воздух сгустился, наполнившись немым вызовом.
— Господа, — его голос, низкий и бархатный, прозвучал как обнаженный клинок, режущий тишину. — Кажется, вы докучаете леди.
Мужчины, тащившие Дженис, развернулись к нему. Тот, что выхватил у нее телефон, был коренастым, с бычьей шеей. На его лице не было человеческого страха, лишь холодная ярость соперника, почуявшего опасность.
— Катись отсюда, старик, пока цел! — прошипел он, и в его голосе зазвенела вампирская сила, от которой у смертного застыла бы кровь в жилах. — Не твое дело!
«Старик». Мысль Корнелиуса была холодна и молниеносна. Они не поняли, кто перед ними. Молодые, наглые щенки.
В следующее мгновение Корнелиус был уже рядом. Его движение было смазано даже для вампирского глаза. Он не наносил ударов, не вступал в схватку. Он просто провел точный, короткий тычок. Деревянный кол, зажатый в его руке, с глухим, влажным звуком вошел в грудь коренастого вампира, нащупав и пронзив сердце с хирургической точностью. Тот не успел даже издать звук, лишь широко раскрыл глаза в немом ужасе осознания, прежде чем его тело начало стремительно превращаться в прах.
Второй нападавший, державший Дженис, отшатнулся, выпустив ее и оставив на третьего. На его лице читался уже не гнев, а животный ужас. Он понял. Его рука потянулась за кобурой, но Корнелиус был уже там. Он не дал ему обнажить оружие. Молниеносный бросок, захват вооруженной руки, и тот же заостренный обломок, скользнувший между ребер под идеальным углом. Короткий хрип, и второй сородич рухнул на асфальт, его плоть и кости начали рассыпаться в пыль.
Корнелиус стоял, почти не дыша. На его лице не было и тени усилия, лишь холодное, безразличное удовлетворение мастера, выполнившего работу. Он повернулся к Дженис, его темные глаза встретились с ее полным ужаса и непонимания взглядом. И в этот момент он увидел движение у внедорожника.
Третий держал в руке пистолет. Но он не целился в Корнелиуса. Вместо этого он приставил дуло к виску Дженис, прижав ее к себе как живой щит. Его лицо было искажено не злобой, а паникой загнанного зверя, осознавшего, что ему противостоит нечто неизмеримо более древнее и страшное.
— Стой на месте! — крикнул он, и его голос дрожал. — Иначе дамочка умрет!