Все шло как нельзя лучше. Он получил работу мечты в прекрасном отеле хоть и со слегка сумасбродной управляющей, но где его не пропадало.
Один росчерк пера на контракте и вот Эрик уже посреди роскошных комнат, выделенных непосредственно для него. Не стоило, конечно. Он не из избалованных, чем проще, тем лучше. А эти апартаменты следовало бы выделить для почетных гостей, а не для местного администратора. Завтра скажет об этом управляющей и подыщет для себя что-нибудь более подобающие. Вряд ли подобное поведение ее как-то оскорбит. Впрочем, Митчелл ее совсем не знал, так что, все же, следовало быть осторожным и аккуратно подбирать слова. Вылететь он мог так же просто, как и прошел все испытания управляющей.
Сон в эту ночь не шел долго, как обычно бывало из-за ярких событий, даже если день был весьма утомительным, а тут еще и новая непривычная обстановка.
Когда же Эрик наконец уснул, ему приснился странный сон. Будто бы руки его были в крови, а пальцы сжимали рукоять меча. И он знал, что только что убил человека. А еще в этом сне были мисс Лилли, вот только там она не казалась ему чужой. Наоборот, ближе нее у него никого не было. И сердце сжималось от мысли, что он больше ее не увидит. А после того, что он натворил им не суждено было быть вместе. Но иначе нельзя, только так можно...
Что?
Проснулся Митчелл со слезами на глазах и с ощущением потери, которую никогда не переживал в жизни. Даже смерть родителей не причинила ему столько боли.
- Соберись, - смотря на себя в зеркало, как только умыл лицо, произнес Эрик.
Первый день не должен был быть слишком напряженным, все же ему предстояло лишь начать перенимать дела, но все сразу пошло не по плану, когда, поднявшись на второй этаж, Митчелл увидел лестницу на третий этаж. А затем на четвертый. Следом на пятый. Он поднимался все выше и выше, пока не оказался перед запертой дверью, ведущей, вероятно, на чердак. Но всех этих этажей не было видно снаружи… а когда Митчелл выбрался на общий балкон, то едва успел схватиться за ограждения. Голова пошла кругом от высоты, на которой он оказался. Как? Как это все возможно? Он никогда не видел таких высоких зданий, и не представлял, что такое вообще может существовать, а уж тем более так, что никто из людей вокруг этого не замечал. Ведь прохожие внизу, которые едва были видны сверху, ходили вокруг так, как будто все было как обычно. 
За первой странностью последовала другая. Пока Эрик пытался сосчитать реальное количество номеров, он столкнулся с гостем. Легкое прикосновение, и Митчелла обдало могильным холодом.
- Простите, - сказал невысокий мужчина в пенсне, оборачиваясь. А из груди его торчал топор.
Эрик закрыл рот рукой, чтобы не закричать от ужаса. Рубашка гостя была покрыта кровью так, что она сменила цвет с белого на красный. Лицо казалось бледным, как полотно, под глазами залегли страшные, темные круги. Он был мертв. Никаких сомнений. Но ходил, говорил. Даже извинялся.
- Не подскажите, где здесь пляж? Хотел принять солнечную ванну перед отъездом.
- П…пляж? – повторил Эрик, отнимая руку ото рта. Перед ним мертвец, который желает позагорать. Он спит? Ударился головой? Сошел с ума?
- Да. Вы себя хорошо чувствуете? – поинтересовался мужчина, с беспокойством взирая на него.
- Да-да, - пытаясь взять себя в руки, произнес Митчелл и заморгал, а затем нервно сглотнул и кивнул, вспоминая о своей основной задаче – заботе о гостях. Кем бы они ни были. – Пойдемте, сэр. Уверен, мы быстро найдем… пляж.
День был безумным. И поделиться своими мыслями, конечно же, Эрик ни с кем не мог. Да и рассказывать обо всех подробностях остальные служащие отеля ему явно не собирались, наблюдая за ним со стороны с явным интересом и усмешкой. Все ждали, когда он совершит ошибку.
Оставалось лишь напоминать себе, что какое безумие вокруг не творилось, он должен оставаться профессионалом. Это Митчелл и делал, кто бы перед ним не оказывался. А за это время он встретил тех, кого вероятно следовало назвать призраками, а также странных существ, что попивали красную жидкость, похожую на кровь, в баре, и созданий, ведущих себя очень напыщенно, будто бы они обладали какой-то неведомой силой, но по какой-то причине ее не применяли, лишь смотря на всех с высока.
Эрик изучал отель в процессе работы, не получив никакой поддержки от коллег, среди которых тоже оказалось множество духов и… других весьма странных персонажей. А ночью ему снились чудовищные сны так, что на утро казалось, что он ни на секунду не смыкал глаз. К концу недели Эрик был вымотан. Он едва осознавал, что делает, но каким-то удивительным образом продолжал выполнять свою работу, будто бы ничего выдающегося вокруг не происходило, а он не простой человек из плоти и крови, а отлаженный механизм, который работает как часы, чтобы не происходило. Секунду, за секундой, минуту за минутой…
И только в один момент что-то пошло не так. За эту неделю он многократно встречался с мисс Лилли, но старался вести себя непринужденно, будто бы она не поселилась в его снах, и не была в них его возлюбленной. Он приносил ей ее любимый напиток, приходил с отчетами, не получая никакой похвалы, не слыша доброго слова. Казалось, все что он делал было плохо. Эрик старался не обращать на это внимание.
Он знал себе цену.
Пока не оказался в кабинете управляющей в ее отсутствии, и не достал из одной из витрин меч, который видел столько раз за это время, не осознавая, что делает.
В жизни Эрик не держал подобного оружия в руках, но сейчас казалось, что рукоять создана для его руки. А обжигающе холодный металл ему хорошо знаком. Словно завороженный он смотрел на меч в своих пальцах, не замечая ничего вокруг. Тот самый. Из сна.

Эрик медленно повернулся лицом к мисс Лилли, стараясь скрыть волнение, которое охватило его. Он внимательно посмотрел на управляющую, ожидая, что она сделает ему резкое замечание за то, что он взял меч из витрины без разрешения. Но мисс Лилли осталась спокойной, как будто не удивилась происходящему. Это спокойствие настораживало его ещё больше.

Она стояла у своего стола, её взгляд не выражал ни возмущения, ни упрёка — только загадочное понимание, словно она ожидала чего-то подобного. Впрочем, чему он удивляется? Она ведь не сказала ему про особенности  работы, бросив его в реку и оставив тонуть. Выплывет - хорошо. Утонет - не велика потеря. Свято место пусто не бывает. Хотя про святость в этом месте говорить, кажется, не приходилось.

— Простите, мисс Лилли, — начал Эрик, с трудом сохраняя твёрдость в голосе. — Мне показалось, что этот меч... он выглядит знакомо. Такое ощущение, будто я уже видел его ранее.

Пока он устанавливал меч обратно на витринную полку, его мысли метались. Почему оружие казалось таким важным? Почему его так к нему тянуло? Эрик чувствовал, что его жизнь как-то связана с этим, но не понимал как. Вспоминался тот странный сон, где он ощущал тяжесть меча в руках и чувство непонятной, но глубокой потери. Это воспоминание до сих пор не отпускало его, вызывая сильную тревогу.

Он пытался держать лицо, как будто происходящее его не пугает, но внутри всё бурлило от страха. Каждый коридор, каждый странный гость — всё это вызывало желание бежать прочь из отеля, если бы не его гордость. Гордость не позволяла ему оказаться слабым, особенно перед мисс Лилли, чьё спокойствие только подчёркивало его собственную ничтожность.

Её спокойный и проницательный взгляд, казалось, видел Митчелле нечто большее. В нем читалась таинственная уверенность, от которой у него появлялось чувство одновременной поддержки и вызова. Эрик понимал, что у него нет права на ошибки, и отступать было некуда.

Нужно было сосредоточиться на работе, справляться с чередой необъяснимых событий. В этом отеле, где присутствовала загадочная аура, он был полон решимости разобраться в своей новой жизни и в том, что связывало его с прошлым. Но надо было быть осторожным. Держать себя в руках, нельзя допускать подобных промахов, как сегодня.

Эрик проглотил ком в горле. Объяснение мисс Лилли звучало логично, но не до конца убедительно. В её словах слышалась какая-то скрытая ирония, лёгкая насмешка над его наивностью. Он не мог избавиться от ощущения, что она что-то скрывает, что за её спокойствием скрывается глубокая тайна, связанная с этим мечом и, возможно, с ним самим.

— Простите, мисс Лилли, — вновь извинился Эрик, стараясь звучать уверенно, несмотря на дрожь в руках. Он нервно поправил лацканы своего пиджака. — Недели… были… насыщенными. Много необычных гостей, некоторые… сложные ситуации.
Он замялся, не зная, как объяснить ей все, что крутилось у него в голове. Разговор о снах, которые казались ему настолько реальными, что граница между ними и явью размывалась, представлялся ему абсурдным. Он решил не вдаваться в подробности, опасаясь показаться сумасшедшим.

— Я стараюсь все держать под контролем, — продолжил Митчелл, пытаясь звучать увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. — Но… это место… оно… отличается от того, к чему я привык.
Он опустил взгляд, чувствуя, как краска прилила к его щекам. Ему хотелось рассказать ей всё, выложить все свои страхи и сомнения, но он боялся её реакции. Боялся, что она посмеётся над ним, отвергнет его рассказы как бред сумасшедшего. Он так мечтал об этой работе, а теперь ему хотелось бежать отсюда прочь. И если бы не его нежелание признавать свой собственный проигрыш, его бы уже здесь не было.

Аппетит пропал несколько дней назад, но отказываться от завтрака с владелицей отеля было бы неосмотрительно.
— Конечно, мисс Лилли, — пробормотал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. — Давайте позавтракаем.

Мисс Лилли молчала, наблюдая за ним. Её взгляд был проницательным, словно она читала его мысли. Эрик чувствовал себя под её пристальным вниманием совершенно обнаженным, вся его неуверенность и страх были у неё на виду. И эта незащищённость вызывала отвращение. Ему ещё никогда не приходилось сталкиваться с этой частью своей личности, слабой, испуганной и никчемной. И бежать он на самом деле хотел именно от неё, а не из-за отеля.

Эрик задержал взгляд на мисс Лилли. Её спокойствие, почти равнодушное, так контрастировало с тем бурным водоворотом эмоций, который одолевал его самого. Он сел напротив нее и нервно провёл пальцами по краю своей чашки, пытаясь найти нужные слова, но в конечном итоге решился сказать лишь часть из того, что его беспокоило.

— Я видел... — он замялся, ещё раз опустив глаза на чашку, будто оттуда можно было почерпнуть смелости. — Гостей. Тех, кто, как я понимаю, задержался перед последним шагом.

Он поднял глаза, и взгляд его на мгновение встретился с пристальным взглядом мисс Лилли. В её светлых глазах он не видел осуждения, но они будто пронизывали его до самого сердца.

— Дело не только в странностях их обличий, — продолжил он, перекладывая чашку из одной руки в другую. — Еще этот сон… или видение… — добавил он, проглотив сухой ком в горле. — Я видел себя, но… не себя. Чужак. И он держал этот меч, — Эрик бросил взгляд на витрину, едва заметно дрогнувшим пальцем указал в ту сторону. — Кто бы он ни был, он звал меня по имени, он называл и ваше имя, но звуки его голоса не рождались во рту. Это звучало у меня в голове, и… — он прерывисто выдохнул, словно извиняясь. — Простите… это звучит безумно, я понимаю.

— Этот меч, мисс Лилли, — наконец прошептал он. — Он привёл меня сюда. Что-то… в нём словно касается моего собственного прошлого.

Последние дни почти стерли грань между реальностью и сновидениями. А гости… Они будто бы жили на этой грани, не подчиняясь ни законам времени, ни порядка. Одни улыбались, другие выглядели чуждыми. Но самое странное — они не просто приходили, они оставались в его памяти, как будто забирали что-то или, наоборот, что-то оставляли.

— Это место… его обитатели… они не такие, как я ожидал. Гости… Некоторые из них словно просят помощи, но я даже не понимаю, чем я могу им помочь.

Он поколебался, собираясь с духом.

— Одного из гостей… мистера Грэя… — Эрик отвёл взгляд, — я встретил в западном крыле. Ещё вечером он сидел там, в гостиной, смотрел в камин, словно ничего вокруг не существовало. Но когда я к нему подошёл, он посмотрел на меня так… будто из самого ада.

Эрик передёрнулся.

— В ту ночь я снова видел его. Но уже в своём сне. Только он был... другим. Лицо изуродовано, ожоги на руках. Он что-то говорил мне, но я... не понимал его слов. А утром он исчез. Даже не знаю, ушёл ли он. Может, я сам это всё придумал?

Эрик уставился на свою чашку, чувствуя, как в глубине его души зашевелился новый страх. Но он всё же решился на новую историю:

— Ещё одна гостья… она пришла на следующий день. Выглядела нормально, даже слишком хорошо для этого места. Она попросила проводить её до своей комнаты. Но по пути вдруг остановилась и спросила: «Вы когда-нибудь падали?» Я не понял, что она имеет в виду. Она посмотрела на меня слишком долго и добавила: «Те, кто падают, редко возвращаются, но… иногда они держатся за того, кто рядом».

Эрик помолчал, вспоминая её взгляд, словно из другого времени.

— Я не знаю, что это значило, — закончил он, тяжело вздохнув. — Эти загадки и сны превращают мою работу в нечто большее, чем я ожидал.

Эрик поднял чашку, на мгновение скрывая от хозяйки часть своего лица, и сделал глоток чая.

- Мне не нужен отпуск. Я справлюсь, - уверенно сообщил он, не желая отступать.

Эрик вновь задержал взгляд на мисс Лилли, стараясь разобраться в своих чувствах. Он всё еще не мог понять, почему этот разговор вызывал у него такой внутренний хаос. Его работу и раньше нельзя было назвать простой. Проблемы были всегда. Но только в этом отеле Митчелла не оставляло ощущение, что один неловкий шаг может привести к пропасти. И бездна, притаившаяся там, ждет его, взывает к нему, хочет заглянуть в его душу и забрать ее себе. Без остатка.
Он гнал прочь эти мысли. Верующим Эрики никогда не был. И даже призраки, возникшие в его жизни без спросу, не заставили его изменить своего мнения. Он всегда считал, что может держать свою жизнь под контролем. Считал себя здравомыслящим и не самым глупым человеком. Но теперь мир словно смеялся над ним, показывая, насколько несуразными были его идеалы. Ведь он ничего не контролирует. Даже себя. То, что Лилли застала его с мечом в руках, а он даже не помнил, как оказался здесь, было самым лучшим для этого доказательством.
Да, он устал. Он почти не спит, потерял покой, но раньше суета и беспокойство не приносили ему столько неудобств.
Безумие. Наверное, именно так люди сходят с ума. Но Эрик никогда не думал, что это может произойти с ним.
Он коротко вздохнул, прислушиваясь к ее словам. Он должен помогать. Да. Вот его цель, помогать. Забыть про собственное «Я», страхи, кошмары, мучающие его, и просто помогать тем, кто себе помочь уже неспособен. Кто завис между этим миром и загробным. Застрял в своем самом страшном кошмаре.
Эрик кивнул, соглашаясь с Хозяйкой, разрешая ее спокойному голову забраться внутрь своих сомнений и разогнать их разом, заставляя забыть о себе.
Мистер Грей нуждался в его сочувствии и помощи. И хоть раньше сочувствие Эрика было лишь напускным, сейчас он чувствовал, что готов дарить его другим в его истинном виде. Может все дело в усталости, но сейчас ему меньше всего хотелось думать о себе. Ведь возвращаясь к мыслям о собственной жизни, он снова ощущал ее хрупкость и притяжение бездны. Его спасение было в том, чтобы забыть о собственном благополучии и поставить на первое место интересы других людей. Всю жизнь это было непросто, а сейчас – словно единственный путь для того, чтобы не чувствовать эту потерю опоры и собственную уязвимость.
Лилли подошла к витрине и посмотрела на меч, а Эрик весь напрягся на своем месте, не желая больше чувствовать эту тяжесть в своих ладонях. И холод, почти потусторонний, словно именно этот меч должен был привести к его собственному концу и именно в нем и есть разгадка всех его страданий.
- Нет, то есть, я не помню, - поправился Митчелл, не двигаясь с места и впервые переча Хозяйке. Он его не возьмет. Пусть делает с ним все, что хочет, но он ни за что не возьмет его больше в руки.
К счастью, мисс Лилли меняет тему, говоря о девушке, что он встретил недавно.
- Падал? Нет… И мне некого предавать, я один в этом мире, у меня никого нет, - произнес Эрик, и голос предательски дрогнул к последней фразе будто бы он испытывал жалось насчет последнего, а не сам держался в стороне от других людей, зная, что любые глубокие чувства рано или поздно превращаются в прах, разочарование, открытую рану. Одиночество берегло его от всего этого и позволяло сфокусировать на том, ради чего он, по его мнению, пришел в этот мир.
Он поднялся и послушно на этот раз последовал за Лилли, еще не зная, что она приготовила ему, но доверяя ей так, словно бездна, которой он так боялся, не крылась в ней самой.

Эрик почувствовал, как его ладонь дрогнула под её прикосновением. Всё внутри него кричало "нет", но её слова — тихие, настойчивые — проникали глубже страха.
"Часть отеля. Часть команды."
Разве не этого он хотел? Не к этому ли стремился, когда впервые переступил порог этого места? Чтобы наконец принадлежать?
Но меч...
Он взглянул на лезвие. Изумрудный отлив мерцал, словно подмигивая ему, словно знал что-то, чего не знал сам Эрик.
— Я... — голос его сорвался. Он сглотнул. — Я не помню, как держал его.
Но пальцы уже смыкались вокруг эфеса. И мир вокруг начал рассыпаться.
Сначала лишь лёгкое покалывание в кончиках пальцев, но через мгновение — ледяная волна, пронзающая запястье, локоть, плечо. Он ахнул, но не отпустил. Не мог отпустить.
И тогда меч заговорил.
Не звуками, нет. Визгом стали, скрипом древних дверей, шепотом забытых имён. Картины вспыхивали в сознании — обрывки, тени, крики.
Темнота сгустилась, поплыла, и вдруг он увидел:
Коридоры, но не отельные — узкие, каменные, с потолками, затянутыми паутиной из теней. Они дышали, расширялись и сужались, будто чьи-то легкие.
Лица. Мерцающие, как отражения в разбитом зеркале. Одни — в ужасе, другие — с оскалами, третьи — пустые, без глаз, без ртов, только бледные овалы, плывущие во тьме.
Кровь. Не капли, не брызги — реки, черные в этом странном свете, стекающие по стенам, сочащиеся из-под дверей.
Где-то вдалеке — голос. Чужой, но знакомый до боли.
"Ты снова здесь..."
Эрик попытался шагнуть, но ноги не слушались. Пол под ним был липким, будто покрыт чем-то живым.
Руки — десятки, сотни — вырывались из стен, хватали его за одежду, за волосы, цеплялись ногтями, оставляя на коже ледяные царапины.
"Останься..."
"Вернись..."
"Ты же обещал..."
И среди этого хаоса — Он.
Фигура в черном, с мечом — с этим самым мечом — в руке. Лица не разглядеть, только осколки:
Острый подбородок.
Искривленная усмешка.
Глаза... Нет, не глаза — пустые впадины, из которых струится тот же черный туман, что и из стен.
"Ты думал, убежишь?"
Голос ударил, как молот по наковальне. Эрик вскрикнул — и...
Вернулся.
Кабинет. Привычные обои. Запах старых книг, чая и воска.
И меч в его дрожащей руке, который теперь грелся, будто впитал его жар.
Он знал, кто это.
Но знать — не значит быть готовым принять.

Эрик стоял, охваченный странным ощущением, будто время вокруг него замедлилось, а тяжелый меч в его руках стал вдруг невыносимой ношей, словно вобрав в себя не только вес металла, но и груз всех тех воспоминаний, что внезапно обрушились на него. Он смотрел на лезвие, на котором явственно проступала тонкая полоска засохшей крови - его ли это кровь или кого-то другого, он не знал, но само её присутствие вызывало в нём странное беспокойство, смешанное с каким-то смутным узнаванием.
Мысль о том, что его появление в этом отеле не было случайностью, всё отчетливее заявляла о себе в его сознании. Ведь приглашение пришло к нему так неожиданно, а приём на работу оказался на удивление простым - без обычных в таких случаях собеседований и проверок, словно его здесь уже ждали, словно знали заранее. Он тогда подумал, что кто-то дал ему прекрасную рекомендацию, что его профессиональные качества говорят сами за себя. И лишь приехав в отель, решил, что понял текст неверно, когда оказалось, что его ждет собеседование. Но теперь, после этих видений, после того как древний меч буквально ожил в его руках, наполнив его сознание обрывками чужих - или всё же своих? - воспоминаний, он начинал понимать: отель знал его задолго до того, как он впервые переступил его порог.
Когда меч дрогнул в его руке, будто отозвавшись на его мысли, Эрик поднял глаза и увидел мисс Лилли - настоящую, без привычной маски холодной собранности. Её глаза, всегда такие проницательные и твёрдые, теперь блестели от слёз, которые медленно скатывались по бледным, почти прозрачным щекам, оставляя влажные дорожки, и в её взгляде читалось что-то невыносимое - не просто знание, но и надежда, обращённая именно к нему.
В этот момент его сердце сжалось от неожиданного и острого чувства жалости, такого сильного, что он едва не сделал шаг вперёд, чтобы обнять её, прижать к себе и утешить, забыв обо всех условностях и субординации. Ему вдруг до боли захотелось стереть эти слёзы, сказать что-то, что смягчило бы грусть в её глазах, но слова застряли у него в горле, когда меч внезапно стал невыносимо тяжёлым, будто вобрав в себя всю тяжесть открывающейся правды.
Его пальцы разжались сами собой, не в силах более удерживать эту ношу, и клинок с оглушительным стуком обрушился на пол, заставив содрогнуться даже массивные дубовые доски паркета, которые треснули под его весом, образовав тонкую, но отчётливую трещину, словно сам отель получил рану от этого падения. В воздухе повисла тишина, густая и давящая, а Эрик, глядя на свои опустевшие ладони, вдруг осознал весь ужас своего положения: он пришёл сюда, думая, что просто устраивается на работу, а оказалось, что отель ждал именно его, что этот древний меч когда-то принадлежал ему (?), что кровь на лезвии - возможно, след его собственных грехов из какой-то другой жизни.
И мисс Лилли, стоявшая сейчас перед ним с лицом, по которому текли слёзы, знала об этом всё - знала, кем он был, и, возможно, даже то, кем он мог стать. Ему хотелось утешить её, сказать, что всё будет хорошо, но как он мог обещать это, когда сам не понимал, что происходит?
Мысли путались в его голове: может быть, он был плохим человеком в прошлой жизни? Или, возможно, несчастным, вынужденным совершать ужасные поступки по воле обстоятельств? Но факт оставался фактом - на мече была кровь, и теперь, когда видения рассеялись, оставив после лишь смутное ощущение ужаса и потерянности, он не мог сказать наверняка, убивал ли он кого-то или нет. Однако сомнений не было - меч помнил всё, а отель, казалось, помнил ещё больше.
Мисс Лилли медленно наклонилась, поднимая меч с пола, и её движения были исполнены странной бережности, будто она держала не просто оружие, а чью-то судьбу. Её пальцы сжали рукоять, но на лице не было ни страха, ни отвращения - только глубокая, неизбывная грусть, казавшаяся такой же древней, как и сам этот отель. В её глазах стояла такая бездонная печаль, что Эрик почувствовал, как его собственное сердце сжимается от боли за неё.
Он не мог вынести её взгляда и отвернулся, чувствуя, как стыд сжимает ему горло - не за то, что уронил меч, а за то, что не смог найти в себе сил утешить её, не смог принять правду, которую тот пытался ему показать. Ведь если всё это правда, то выходило, что вся его нынешняя жизнь - лишь тень чего-то большего, что он забыл или от чего бежал. И теперь, когда прошлое настигло его, у него не оставалось выбора - либо принять его, либо снова попытаться убежать.
Но как можно убежать от самого себя? И как можно остаться равнодушным, видя слёзы на лице женщины, которая, казалось, знала его лучше, чем он сам себя? Эти вопросы висели в воздухе, не находя ответа, а он стоял, опустив глаза, не решаясь ни сделать шаг вперёд, ни окончательно отвернуться, разрываясь между желанием утешить её и страхом перед той правдой, что могла открыться ему, если он сделает этот шаг.