5 ВЕЧЕРОВ СО ЖНЕЦОМ:
Лайтрэйн
Жнец шел по темному коридору читая книгу, на которой было написано «анатомия человека». Он остановился у двери и открыв её громко провозгласил:
– Приветствую, мешки с костями! С вами снова я и ваша любимая передача «5 вечеров со Жнецом»!
Шесть пациентов двенадцатой палаты городской больницы Валенштайна громко закричали, увидев его.
– Пардон, кажется не та дверь, – он сделал шаг назад и скрылся за дверным проемом.
Некоторое время спустя Жнец уже стоял в студии «5 вечеров со Жнецом».
– Подумать только какие люди хрупкие создания! – усмехнулся он, хотя улыбки его не было видно за капюшоном. – Давеча я как раз пытался понять из чего они состоят. И знаете, что я понял? Душа у них там внутри болтается, как воздушный шарик в стиральной машинке. То вверх взлетит, то вниз рухнет. Особенно весело наблюдать, когда она пытается управлять всем этим биологическим хламом.
Зрители в зале громко засмеялись.
– Печень! Это такой местный бармен, который круглосуточно фильтрует всякую дрянь, которую эти смертные в себя заливают. Иногда мне кажется, что она уже давно на пенсии, просто забыла об этом. Сердце! Вечный двигатель, который стучит как сумасшедший. Интересно, оно когда-нибудь устает? Наверное, мечтает о выходных, как и его хозяин.
В зале снова послышались смешки.
– Мозг! Самая забавная часть. Постоянно спорит сам с собой, принимает идиотские решения, а потом удивляется, почему жизнь не похожа на романтический фильм, – Жнец развел руками. – Кишечник вообще отдельная история. А в целом, человек просто ходячий набор противоречий: мечтает о вечном, живёт как будто завтра не наступит, любит то, что должно убивать, и боится того, что должно лечить. Забавные создания, правда? Как бы там ни было, мои мешочки с мясом и прочей требухой, когда ваша душа наконец-то покинет этот биологический зоопарк, я буду здесь, чтобы встретить вас с распростёртыми объятиями. Или не с распростёртыми - как пойдёт! А пока встречайте нашего нового гостя! Неповторимый бард Лайтрэйн прямиком из 10-ого века!
Зал взорвался громкими аплодисментами, а где-то с галерок послышались одобрительные свистки. Когда в студию вошел молодой мужчина, Жнец протянул ему костлявую руку для рукопожатия.
– Как добрался? Все хорошо? – поинтересовался он. – Слышал ты сейчас играешь эпизод, где спустился в царство мертвых. Рисковый поступок!
Лайтрэйн вошел в зал, как всегда рассыпая искры веселья и подмигивая зрительницам в первых рядах. Впрочем, протянутая для приветствия рука Жнеца, явно вызвала у него неприятные эмоции:
– Э-э, вот именно! Прямиком из царства мертвых, поэтому предпочитаю бесконтактные приветствия, – он вновь улыбнулся и помахал непревзойденному ведущему «5 вечеров», – Попадая в незнакомые для себя места, начинаешь ценить предосторожности и своё здоровье, да.
– Ну тогда присаживайся, и начнем наше интервью, – усмехнулся Жнец.
Когда они оказались в креслах он сразу же перешел в наступление.
– Все предыдущие гости передачи оказались героями, чьи сердца до сих пор свободны. У них и сердце, и руки, и все остальные части тела, которые обычно предлагают возлюбленным, оказались на месте! Зайду сразу с козырей и спрошу, как у тебя с этим? – Жнец засмеялся и зал вторил ему. – Не пойми превратно. Просто хочется понять ты в клубе одиноких сердец или есть в твоей игре та, ради кого оно бьется?
– Да уж, – оценив специфический юмор Жнеца, Лайт удобно устроился в кресле, – С обещаниями надо быть повнимательнее: порой предлагаешь лишь песню, а через некоторое время у тебя нет души.
Вопрос, ожидаемый, но при этом конечно же каверзный, заставил Лайтрэйна на мгновение задуматься:
– По правде говоря, моя любовь безраздельно отдана Эвелуне, воплощенному совершенству благодетели и красоты, ведь начинал я послушником, – несмотря на очевидное лукавство, речь Лайтрэйна звучало весомо, будто он и сам в неё верил, – Но в мире людей идеал недоступен, оттого я всю жизнь обречен искать искры божественного совершенства Эвелуны в людях. Ведь всем известно, что каждый из нас хранит в себе частичку её света. Из этих искр рождается искусство!
Жнец весело засмеялся.
– Хах, довольно поэтично! А главное очень иронично, – зал тоже засмеялся, словно бы оценив эту иронию. – Песни Лайтрэйн посвящал многим дамам, но Эвелуне не разу. Значит ли, что мы однажды услышим песню о его юности и годах в монастырских стенах?
– Мои наставники сказали, что интерпретировать божественные тексты на свой лад нельзя, – с наигранным смущением бард покачал головой и задумчиво потёр подбородок, затем решительно выдал: – Потому я и здесь! Обязательно, я обещаю исполнить такую песню, – он с любопытство окинул взглядом зрительный зал, ловя эмоции зрителей, и как бы давая им личное обещание.
Зрители громко поаплодировали его решимости.
– Мы знаем, что Лайтрэйн из Эсфаса, – продолжил Жнец. – Но многим наверняка будет интересно, как Лайтрэйн попал на проект? Ты хорошо помнишь тот день?
– О, это была довольно длинная история, в несколько актов, – с нотками ностальгии заметил бард, но тут же честно признался, – Поэтому помню уже весьма относительно. Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я здесь уже бывал. И даже звался Лайтом, но что-то было другое, – бард задумчиво потрогал свою шею, словно пытался найти там ошейник, – Даже не представляете, какие странные сны мне порой из-за этого снятся. Потом прошло несколько лет, и началась моя новая история, в которой был морской корабль и легенда о несравненной красавице... В конечном счете так и начинаются все самые эпические приключения!
– Но в общей сложности, пусть и с перерывами, ты на проекте уже фактически 13 лет, верно? – заметил Жнец и зал охнул. – Можно сказать, сторожил этого мира и видел, как он «зарождался», если можно так сказать. Можешь поделиться впечатлениями с нашими игроками и гостями?
– Ого! – бард, кажется, и сам удивился озвученному факту, – Как быстро пролетело время, поразительно. Да, мне довелось наблюдать изменения, сравнимые с движением материков, зарождение новых временных линий и даже целых народов. Этот мир, потрясающий воображение своей глубиной, всегда будет дарить игрокам вдохновение. Здесь есть куда развернуться. При этом каждый сумеет найти себе место и подходящую компанию. Вы можете посетить древний Эрос, или проникнуться духом сражений в Тезее 1881 года, а может, захотите изучить новейшие технологии, которые стали частью повседневного быта Валенштайна XXI века?
– Хорошо сказано! Чувствую, что барду доплатили за хорошую рекламу, – Жнец засмеялся, как бы говоря тем самым, что это всего лишь шутка, а следом засмеялся и зал. – Вот скажи мне, почему именно бард? То есть, из множества других всевозможных ролей выбор пал на такую необычную и творческую профессию.
– Вообще, вопрос закономерный, – бард почесал затылок, – Я сам сказал только что, что в этом мире несчетное количество путей и ролей. Можно было бы стать, например, древним злом, или богатым вампиром с роскошным поместьем... Но мне почему-то захотелось выбрать роль кого-то не очень серьезного и знающего толк в развлечениях, но при этом всё равно положительного и добродушного. А стихи – это моё давнее хобби, да и музыка тоже. Мало кто знает, но одно время я пел в рок-группе. Правда закончилось всё как обычно: скандалом на фоне любовных разборок. Вот кто я еще, как не истинный бард?
– Довольно интересная веха в биографии! – заметил Жнец, – скажи, что тебя обычно вдохновляет на стихи и песни? Я, например, никогда не умел толково складывать их. Есть какая-то особая техника или что-то вроде того?
– Творческий поиск – это способ занять мозг, когда делаешь какую-то рутинную работу, где не нужно задействовать ни воображение, ни мыслительную деятельность. Очень часто хорошие идеи приходят во время нудных бытовых дел: уборки, ожидания в очереди, долгой поездки на общественном транспорте. У меня всегда с собой есть это, – он показал карманный блокнотик в черном кожаном переплете, – Если мне приходит в голову интересная фраза или строчка, сразу записываю. Строчки часто цепляются друг за друга, и слова подбираются сами. Главное, чтобы в жизни хватало эмоций, – он грустно вздохнул, – Порой накрывает такая апатия, что выбраться из неё самостоятельно становится тяжело. Хорошо, что есть друзья и те люди, которые ждут моего нового творчества и говорят об этом.
– У меня тоже есть такой блокнотик, – заметил Жнец, – правда записываю я туда совсем другое, – он ухмыльнулся. – Но обязательно возьму твою практику на вооружение! Скажи, а каких эмоций ты обычно ждешь от игры? Есть какие-то эмоции, которые ты бы не хотел описывать даже в игре?
– Возможно мой выбор в сторону светлого героя обусловлен тем, что даже в игре мне не хочется кого-то намеренно ранить. Последнее время особенно тяжело пишутся «стеклянные» сцены, в которых нужно обижать возлюбленных или других близких людей. Мой максимум сейчас: комически плохо отбиваться от монстров чужим кинжалом. Так что давайте я буду про любовь, пусть, возможно и не самую навек, – произнося последнюю фразу Лайт игриво усмехнулся, – Артисты должны гастролировать!
В зале раздался хохот.
– Раз уж мы снова заговорили о любви, то, может быть, расскажешь нам, есть ли в игре дамы, которые могли бы заинтересовать Лайта? – поинтересовался Жнец.
– Разумеется! Две из них даже воспеты в балладах. И, судя по статистике, я выбираю блондинок. И это не удивительно, если возвращаться к Эвелуне, как божественному идеалу прекрасного, – эту идею Лайт высказал довольно сдержано, с нежной улыбкой, – Однако, вы удивитесь, при этом они очень разные. Словно две любви: чувственная и духовная. Первая – гордая и властная Эросианская Роза (да-да, я имею в виду госпожу Колестис), от которой по спине идут мурашки, но любить её – это буквально гимн проекта, повторяющий его название, ходить по краю и смертельно рисковать всякий раз. Вторая же – чистая и мудрая, точнее всего соотносимая с обликом Эвелуны, дева с небесной душой, красавица Калипсо Ларции. Я только раз увидел её лик на портрете, но уже готов молиться её красоте.
– Небольшой спойлер. Судя по описанию эпизода Лайтрэйн, вполне возможно, встретит прекрасную Калипсо в царстве мертвых, – заметил Жнец. – Можно ли ожидать от его лица героический поступок в стиле Орфея и Эвредики?
– В данном случае у Лайтрэйна есть отягчающее обстоятельство в виде обещания, данного легату Ларции: спасти Калипсо во что бы то ни стало. Учитывая, что в беседе с Проспериусом бард искренне проникся уважением к легату и даже смог уловить его боль и печаль. Так что ему придётся сделать больше, чем Офрей. Придётся выполнить обещание до конца, не только растопив души богов лирой, но и вернуть красавицу к жизни... – предполагаемый сюжет имел ноты грусти, которые зазвучали в голосе барда, – Чтобы отдать другому.
В зале прозвучал спецэффект в виде битого стекла.
– Ауч, – сказал Жнец и зал охнул. – В любом случае, судя по всему, история намечается весьма красивая! Есть ли истории, которые ты сам считаешь на проекте особенно красивыми? Выделишь пару-тройку из них?
– В таком случае, не отступая от роли, вернусь к религии, хех, – бард усмехнулся, – Невозможно не проникнуться красотой истории о Иезавель и Костополисе, она же страшная сказка о Танис и Зийире. Или не сказка? В любом случае, к истории мира эти двое хорошо так приложились. Вторым таким судьбоносным для мира касанием стала история удивительной девушки Лоррейн, волшебницы с непостижимыми силами. Должно быть это очень больно, перекраивать свою судьбу, вырезая из нее многих важных для себя людей. Даже жалею иногда, что из своего 10 века не могу побеседовать с ней, поэтому пользуясь случаем, – он помахал со сцены и отправил воздушный поцелуй в сторону зрительного зала, – Передаю ей привет! Не грусти, малышка!
Зрители восторженно ахнули, умилившись ответом барда.
– Возможно, у тебя даже представится такая возможность, если вдруг судьба улыбнется тебе клыками! – заметил Жнец. – Как ты вообще видишь свое развитие в этой роли?
– Моей первоначальной задачей является необходимость устроиться в Эросе и снискать одобрение у Императора. Тогда и жить станет проще, и дипломатические свои интересы улаживать и, что уж там, личные тоже, – выражение лица барда изменилось на мечтательно-коварное. В конце концов, он не только планировал это, на даже написал об этом песню. Про Миксентиуса и деньги то есть. – Я начал работать в данном направлении, но тут подвернулось такое важное дело, как сходить в царство мертвых. Да и с песенным репертуаром в столице последнее время были какие-то трудности... В общем, посмотрим, удастся ли мне претворить свои планы в жизнь. По крайней мере точно могу сказать одно: в опасные места предпочитаю ходить только с теми, кто знает какой стороной держать меч. Я больше по скандалам, интригами и, порой, расследованиям.
– Уверен, что без компании бард точно не останется никогда! – усмехнулся Жнец. – Кстати, как много времени тебе требуется, чтобы написать пост?
– Я точно не спидпостер. Чтобы просто набрать более-менее сложившийся в голове пост трачу около часа, ещё примерно полчаса уходит на редактирование и самокорректуру, иногда подбор иллюстраций. Посты с песнями, разумеется, занимают в два раза больше времени. Итого за неделю я обычно успеваю написать не более 5 постов.
– В наше время это и есть спидпост! – засмеялся Жнец. – Ну, или полуспидпост, – теперь смеялся зал. – Ладно, с постами все ясно. Мы подошли к нашему коронному вопросу! Опиши своего персонажа тремя словами.
– Любвеобилен, любознателен и… Легкомысленен! Пожалуй, так. Правило трёх «Л» получается.
– Думаю, что после перечисленных качеств всем нашим героинями стало интересно, способен ли Лайтрэйн на глубокие чувства? – поинтересовался Жнец. – Навсегда и навечно? Или это не про него?
– Пожалуй, «навсегда» очень сильное слово. Слишком сильное для человека, чья жизнь хрупка и коротка. Однако я верю… – Лайтрэйн сдержано улыбнулся, – Что каждые мои чувства – и есть те самые, вечные и глубокие.
– Обязательно буду следить за твоей игрой! – сказал Жнец, – что ж, наше шоу подходит конец и я не могу спросить у тебя, сыграешь нам что-то? Выступишь для нас этим вечером? – он жестом указал на микрофон, приглашая Лайтрэйна к нему.
– Ох, даже не знаю! – с напускной скромностью бард приложил ладонь к груди, словно планировал произнести какую-то клятву, – Украшать вашу сцену – такая ответственность! Но я попробую, – в голубых глазах Лайтрэйна промелькнул хулиганский игривый задор, он поднялся на сцену и, перехватывая лютню поудобнее, энергично ударил по струнам.
Когда Лайтрэйн подошел к микрофону, его окружил яркий свет и заиграла музыка. Зал зааплодировал и он начал петь. Песня быстро взбодрила зал. Под конец все, включая Жнеца, громко хлопали барду.
[html]<audio controls><source src="https://forumstatic.ru/files/0011/93/3d/25985.mp3" type="audio/mpeg"></audio>[/html]
– Ты действительно большой талант, Лайтрэйн! – сказал Жнец, когда они снова оказались напротив друг друга. – Пожелаю тебе удачи в игре и буду с нетерпением ждать продолжения захватывающей истории в загробном царстве! – они пожали друг другу руки, и он развернулся лицом к зрителям.
– Ах, какие дивные звуки сегодня посетили наши мрачные чертоги! Позволю себе напомнить, что с нами был – великолепный Лайтрэйн, тот самый бард, чей голос способен растопить даже самые ледяные сердца в царстве теней. Его песнопения столь прекрасны, что призраки забывают о своих горестях и замирают в благоговейном трепете! Говорят, что его музыка способна осветить самые тёмные углы загробного мира, а голос – это настоящий клинок, рассекающий пелену скорби и отчаяния. Сегодня он ответил на наши вопросы, подарил нам свои чарующие мелодии, и даже я, ваш покорный слуга, не в силах противостоять такому таланту! Лайтрэйн присоединился к нашему проекту фактически тринадцать лет тому назад и успел повидать многое, да и сам поменял свой образ, но как тогда, так и сейчас, интересно наблюдать за развитием его историй! Спасибо за то, что были с нами и читали нас! До новых встреч!
Под аплодисменты свет в зале начал гаснуть, и вскоре вся студия погрузилась во мрак.
– Есть живые? – выглянув из-за двери, спросил кто-то. – Кто-нибудь знает, где ординаторская? Блин. Заблудился.