Вечер окутал Валенштайн своим бархатным покрывалом. День принес с собой невиданное тепло для конца сентября. Погода, словно, решила устроить Валенштанцам настоящий бархатный сезон. Еще немного и можно было бы поверить в то, что лето вернулось. Но к вечеру набежали тучи, поднялся ветер и, кажется, был готов сорваться дождь. Ида сидела в своем кабинете на четвёртом этаже бюро, наблюдая за небом и садом, который просматривался сверху-вниз сквозь огромное арочное окно.

Сегодняшний день, как и многие другие, был рабочим. У бюро вообще не было выходных и нерабочих часов. Сотрудники работали в две смены, без праздников, без дня закрытых дверей. Судьба и сума не спрашивает позволения войти. Утром они отправили в последний путь господина Хельзинга (почётного лауреата премий "Золотое перо" и автора невероятного количества бестселлеров-серий про гениального сыщика). Мир теряет лучших, к сожалению. Ида еще будучи девочкой зачитывалась книгами мистера Хельзинга и хотела стать той самой героиней-протеже матёрого сыщика. Но, это все только детские мечты. Церемония была безупречна: струнный квартет, сотни белых лилий, специально заказанных из Турма, и проникновенная речь, написанная Идой лично для семьи (по их просьбе, конечно же...раздавленные горем домочадцы не могли и думать о том, что надо произносить речь). Чего только за годы ведения этого бизнеса ей не приходилось делать.

После этого была встреча с представителями фонда которому она помогала сейчас. Благотворительность занимает важное место в жизни Иды. Учитывая, через что она успела пройти с Бетани: сложный ребенок, ранимый, импульсивный, у них долго не получалось наладить контакт. Бет долгое время считала Иду злой мачехой, которая желает ей только самого ужасного, когда Иде просто хотелось дарить кому-то свою любовь. Хоть она и понимала, что дарить и принимать это разное. Но Идель знала, что они справятся, и она подарит Бети то тепло, которого у нее самой было так много, которое переполняло её через край и не могло быть выплеснуто на ту, которая лежит в коме так давно, что даже если она проснется - наверняка будет похожа на призрак. Эти мысли не давали сосредоточиться. И хоть Бетани уже давно живет отдельно, а сама Ида понимает, что дует на остывшие угли, пытаясь поддерживать в дочке жизнь...но она все равно не отступит. Ни тогда, ни сейчас.

Ида откинулась на спинку кресла, устала. Ее взгляд скользнул по стенам кабинета, уставленным книгами по философии смерти, мемуарами и альбомами с винтажными похоронными фотографиями. Каждый предмет здесь, каждый уголок «Реквиема» — это отражение ее жизни, ее философии, ее эстетики.

В этот момент она почувствовала легкое покалывание, знакомое ощущение, когда что-то важное происходит без её участия. Шестое чувство часто вело фрау и она научилась позволять ему брать верх над разумом, вести её. Ида спустилась на второй этаж, заглядывая в пустующие залы прощания на третьем. На сегодня все службы уже отошли, гости покинули бюро. В комнатах царила замершая тишина, которая ждала завтра новых героев, чтобы вновь стать подмостками для судеб трагичных и лиричных. Чтобы стать сценой для последнего в жизни спектакля. Со второго света открывался вид на весь холл бюро. Это был ее личный наблюдательный пункт, ее сцена, с которой она могла созерцать мир и управлять им. Ида уперлась руками, заключенными в тонкие кожаные перчатки, о парапет лестницы. Застыла, словно каменное изваяние, прекрасное, неживое. Тонкая, изящная, неподвижная, она смотрела вниз.

Внизу, через витражное окно в двери, показался силуэт. Вскоре раздался звонок. Их привратник, высокий седой мужчина с неподвижным лицом, словно высеченным из камня, бесшумно отворил двери. Вошел незнакомец.

Ида рассматривала его с любопытством. Он был… необычен. Его движения были уверенными, но в них чувствовалась какая-то скрытая энергия, почти хищная грация. Лицо незнакомца было знакомым. Очень знакомым. Но она не могла вспомнить, где его видела. Этот легкий диссонанс лишь подогревал ее интерес.

Их главный консультант, господин Мюллер, уже готов был броситься вниз, чтобы, как обычно, "быть полезным". Ида остановила его едва заметным жестом, подняв руку.

- Господин Мюллер, пожалуйста, — сказала она, и ее голос, обычно такой ровный и спокойный, прозвучал с легкой, еле уловимой властностью. — Этим гостем я займусь лично. - Внутри Иды что-то екнуло. Это было предвкушение. Предвкушение чего-то нового, чего-то, что могло изменить привычный ход событий.

Она медленно спустилась по лестнице, подошла. Выражение её лица изображало спокойствие и участие. Ни тени улыбки, только вытренированное годами выражение уважения и соболезнования.

- Добрый день, - Идель остановилась, даже на каблуках она была больше чем на голову ниже незнакомца, поэтому смотрела на него снизу-вверх. Но по той внутренней силе, что исходила от фрау фон Вольф сложно было сказать, что она хрупкий стебелек.

Продолжать не стала, предпочитая оставлять рассказ самому вошедшему. Если у него горе и требуется организовать погребение и прощание, то лучше чтобы клиент начал говорить первым. Если он сам не решится, что ж - в этом случае Идель знала, как правильно подтолкнуть скорбящего к разговору в нужном русле.

Подпись автора

линии судьбы