Джулс усмехнулся, наблюдая, как Лоррейн рассуждает о справедливости исторических записей. Что-то в её уверенности напомнило ему профессоров, которые читали лекции так, словно держали в руках абсолютную истину. Хотя, может, она и права. Кто он такой, чтобы спорить с историком?
— Справедливо? — он покрутил кольцо на пальце, глядя на медленно движущуюся очередь. — Не знаю. Мне кажется, что кухарка, которая каждый день кормила короля, знала о нём больше, чем придворный летописец. Она видела, как он ест, когда злится, с кем спит. А летописец писал то, что ему велели писать.
Очередь сдвинулась на пару шагов. Семья с тремя детьми впереди них что-то бурно обсуждала на тезейском — судя по жестам, спорили о том, стоит ли брать аудиогид. Джулс машинально прислушался, но быстро потерял интерес. Туристические споры звучали одинаково на любом языке.
— Какое время меня интересует... — он задумался, почесав шрам на брови. — Честно? То, которое ещё не стало историей. Настоящее. Вот эта секунда, когда мы стоим в очереди и говорим ерунду. Через сто лет кто-то, может, будет изучать наше время и думать: "Блядь, как же они жили без нейроимплантов?"
Ветер усилился, и Джулс поёжился. Куртка защищала от холода, но не от того странного ощущения, которое всегда накрывало его в исторических местах. Как будто время здесь текло по-другому — медленнее, вязче.
— Хотя если уж выбирать из прошлого... — он посмотрел на башни крепости, — то меня всегда цепляли истории девятнадцатого века. Не здешние, конечно, а тезейские. Читал как-то роман про принца, который пытался спасти свою невесту от пиратов. Альбрехт... кажется, Третий? Хрен знает, насколько это правда, но автор так красочно описывал его отчаяние, что хотелось самому сесть на корабль и плыть спасать принцессу.
Он сунул руки в карманы, чувствуя, как пальцы немеют от холода.
— Представляешь? Весь королевский флот ищет, а он готов в одиночку броситься в море. Наверное, полная херня с исторической точки зрения, но... блядь, как же я понимаю этого парня. Когда тебе дорог человек, плевать на политику и дипломатию.
Очередь снова сдвинулась. Они уже почти дошли до кассы, где скучающая девушка с розовыми волосами продавала билеты с видом человека, мечтающего оказаться где угодно, только не здесь.
— А ещё меня бесит, что мы знаем даты битв, но не знаем, как пахли улицы средневекового города. История — это не только имена и даты. Это... запахи, звуки, ощущения людей, которые давно мертвы.
— Кстати, — Джулс повернулся к Лоррейн, — а ты правда думаешь работать здесь? Экскурсоводом?
