Вечер перестал быть томным, когда в кабинет к Илонте постучался помощник и сообщил о посылке, пришедшей с заказным уведомлением.

Она сидела за широким столом из эбенового дерева, погружённая в чтение последних новостей. Её внимание было приковано к материалам о политической обстановке в регионе. В преддверии встречи с важным дипломатом, тесно связанным с регентом города Фортхай, где у неё имелся личный интерес, важно было хорошо подготовиться. Встреча должна была состояться уже через два часа, поэтому заслышав стук в дверь, Иоланта обратила взор на часы и только после этого подала голос.

Молодой вампир, один из её трёх помощников, вошёл в кабинет, держа в руках резную шкатулку. Увидев её, Иоланта мгновенно поднялась из-за стола, встревоженно вперив взгляд в этот неожиданный «подарок». Она знала, что обычно приходит в таких изысканно украшенных упаковках — и редко что-то хорошее.

В груди нарастающим холодом разлилось предчувствие, что что-то пошло не так. Что-то непоправимое. И, скорее всего, это будет совсем не то, о чем ей бы хотелось узнать за два часа перед важной встречей.

Медленно сократив расстояние между столом и стоявшим напротив молодым вампиром, Иоланта замерла, не сводя глаз с крышки шкатулки. Её пальцы, тонкие и изящные, коснулись резного узора, а затем резко, почти с раздражением, отодвинули крышку, скривив губы в недовольной гримасе. На бархатной подкладке, тёмно-бордовой, как старая кровь, лежало человеческое сердце.

— Марсель… — прошептала она, вынимая из угла шкатулки сложенный вчетверо клочок бумаги. Она не разворачивала его, но уже знала, чей почерк там окажется. И сердце, лежащее перед ней, принадлежало не просто человеку, а тому, чью биографию она изучала несколько минут назад.

Интуиция не подвела. Тот самый дипломат. Её встреча. Её шанс. Теперь он был мёртв. Без слов она бросила записку обратно. Мужчина молча протянул салфетку. Она вытерла пальцы, не столько от крови, сколько от неприятного ощущения разбитых ожиданий и надежд.

— Передай Варгасу: пусть подогонит машину, — произнесла она ровно, но в голосе уже звенела сталь.  — Мне нужно навестить одного… знакомого.
Последнее слово она выговорила с едва уловимой угрозой.

Уже через час машина Монферран остановилась у входа в клуб «Кровь Ангела». Дежурившие у дверей охранники проводили её долгими взглядами — все знали, что эту женщину связывало с хозяином заведения нечто большее, чем просто знакомство. Они были женаты уже полтора века, и за это время ни один из подчинённых не осмелился бы задержать её у порога.

— Марсель — бросила Иоланта, даже не замедляя шаг.

Не дожидаясь разрешения, не интересуясь, занят ли он, она преодолела оставшееся расстояние и резко распахнула дверь. Внутри, помимо Марселя, находилось ещё несколько вампиров. Она окинула их ледяным взглядом и резко, с угрозой в голосе, произнесла:

— Оставьте нас. Сейчас же. Или через две минуты ваши головы украсят мою личную коллекцию.

Никто не посмел возразить. В считанные секунды комната опустела. Когда за последним из них закрылась дверь, она обратилась к Марселю:

— Какого чёрта ты творишь? Ты хоть знаешь, что ты наделал?

— Угомони своего пса, — оскалившись, продемонстрировав клыки, прорычала Иоланта, сверкнув глазами в сторону Марселя, прежде чем тот успокоил «питомца».

Она была напряжена до предела — он сумел разрушить планы, к осуществлению которых она шла не один месяц. У неё было более чем достаточно оснований злиться на него, а его спокойствие сейчас лишь усиливало раздражение. Её буквально подмывало сказать или сделать что-нибудь, чтобы и он почувствовал то же, что и она. Она частенько следовала правилу: «если что-то чувствуешь — подари эти чувства другому».

Иоланта понимала, что Марсель — вампир почтенного возраста, и, скорее всего, он смотрит на многое, что происходило с холодной отстраненностью, расчетом и, может быть, даже мудростью, накопленной за долгие века. За столько времени он наверняка пережил утраты, потери, боли — всё то, что со временем закаляет душу и притупляет реакцию на новые потрясения.

И все же, несмотря на его прогрессивные взгляды и умение вписываться в современный мир, в нём всё ещё жили привычки человека, родившегося в далёком прошлом. Взять тот же подарок — сердце в шкатулке. Едва ли современные романтики додумались бы до этого. Только вампир, для которого любовь и смерть всегда шли рука об руку способен на нечто подобное.

Однако если раньше эта черта казалась Иоланте невероятно притягательной, сейчас, в свете последних событий, она вызывала лишь раздражение. Одно дело — когда он присылал ей сердца мужчин, что увлекались её вниманием, но не значили для неё ровным счётом ничего. Совсем другое — когда жертвой его ревнивой заботы стал человек, важный не как любовник, а как деловой партнёр.

Раньше Иоланта встречала такие «подарки» с лёгкой усмешкой — едва заметной, но выразительной. Она демонстрировала Марселю, что мёртвый ухажёр был ничем, пустым местом, и потому никогда не угрожал их высоким отношениям. Их связь оставалась незыблемой, даже несмотря на сложные взаимоотношения в последние десятилетия.

Но в этот раз всё было иначе. Даже если формально их отношениям ничего не угрожало — ни изменой, ни предательством, — даже если опасность исходила лишь от их собственных характеров, — она чувствовала глубокое возмущение. Не из ревности. Не из страха. А потому что он переступил черту, за которую не имел права ступать. И впервые за долгое время она говорила о шкатулке не с усмешкой, а с холодной яростью.

— Он был мне нужен — резко сказала Иоланта, давая мужу понять, что его «подарок» вызвал не радость, а гнев. — Он был мне нужен, Марсель, — медленно произнесла она, подходя ближе и останавливаясь прямо перед ним.

Она встала так, чтобы в полумраке угла он чётко видел, как дрожит её нижняя губа от сдерживаемого возмущения, как блестят глаза — не от слёз, а от недовольства.

Конечно, Иоланта играла с огнём. Она знала, что Марсель устранял тех, кто крутился вокруг неё, не просто ради забавы, а когда ему надоедало их присутствие или, когда он чувствовал угрозу. По крайней мере, так она всегда себе это объясняла.

— Эдгард должен был устроить мне встречу с регентом Фортхая, — сказала она, подперев рукой талию и облокотившись другой на столешницу. — А теперь, когда тот узнает, что его друг мёртв, он ещё сильнее закроется ото всех.

Регент города Фортхай был человеком недоступным, замкнутым, можно сказать — непробиваемой стеной. А у Сарфоки в Фортхае были свои интересы — интересы, ради которых требовалась поддержка именно этого человека.

— Ты ревнивый… — на языке вертелось слово «осёл», но она была не настолько бессмертной, чтобы называть вампира, которому две тысячи лет, столь непочтительным образом. Хотя, возможно, он и стерпел бы — зная её характер и то, как глубоко она на самом деле его любит, даже несмотря на их разногласия.

Иоланта отвела взгляд в сторону, пытаясь успокоиться.

— В век передовых технологий ты мог бы просто набрать мой номер и спросить прямо обо всем, что тебе интересно, — она снова посмотрела на него, заглянув в глаза, и теперь в её взгляде не было уже гнева. — Он даже не был в моем вкусе.