Старые имена и фамилия персонажа
Йожеф Винце, Хенрик Пинтер, Юлий Франке, Триггви Густавсон, Гюнтер Кадек, Юлий Мортерсен
Ваше настоящее имя (в реальной внефорумной жизни*)
Сашенька
Национальность персонажа
Эросианец/ не расист
Возраст персонажа
2879 лет/приблизит. 17.03.975 г. до н.э.
Пол персонажа
Мужской
Фракция
Вампир/потомок Рикара, принадлежит к Старому Свету
Социальный статус
Официально - безработный; В действительности держит акции крупной табачной компании, также является владельцем сети галантерейных магазинчиков; управляет активами с помощью подставного лица.
Внешность персонажа
Весь из углов - и острых - плечи, локти, коленки, даже костяшки пальцев, даже лицо, детское, неудобное, сменить бы его уже, снять надоевшую маску, а не выйдет. Никто не хотел бы застрять в четырнадцати, а я застрял, как муха в янтаре. Голос замер в вечной переходной точке, не чистый детский, не глубокий мужской, неожиданные падения в бас или фальцет, крик, звучащий то визгом, то шёпотом. Я выглядел бы на семнадцать, если б не это и рост. Не так уж мало - 175 см, не 160 же, но младшим моим братьям я по плечи, даже в ботинках на высокой подошве.
Волосы пегие, только начали темнеть тогда, почти за тысячу лет до этой эры, вихор то и дело вскакивает у уха.
Глаза зеленоватые, под выдающимися надбровными дугами, смотрят остро, бегают. Не мальчик, а зверёк. Нос как нос, коротковат, губы узкие, рот для того только есть, чтоб скалиться крепкими белыми зубами.
Жилистый, широкоплечий, с узкой талией и бёдрами, мальчик-трапеция, мальчик-богомол, ах, эти руки, эти ноги, это непропорциональность оленья, говорят мне, хватит, хватит, поносили бы вы её на себе.
Женщины бальзаковского возраста называют это очарованием юности, смотрят хитро из-за вееров.
Я неплохо сложён, несмотря на углы, я, мол, вырасту в настоящего героя-любовника. Как же-как же, дорррогие, почему нет?
Характер персонажа
Я - лжец. Я - шут. Я - фокусник, висельник, ещё немного палач, отшельник, сумасшедший, ловкач, вор, политик, философ, убийца. Или был ими много лет назад.
Кто я сейчас? Маразматик, не брезговавший играть с собственным сознанием столь часто, что уже и не знаю, что делал вчера, сегодня, минуту назад, зато помню деталь в деталь события двухсот- а то и двухтысячелетней давности? Консерватор, не желающий выглядывать на улицу, запершийся в обветшалом замке с сумасшедшей женой, как персонаж дешёвого викторианского романа? Эксцентричный старик, нацепивший детское лицо поверх всех своих морщин и шрамов?
Мои родные интригуют, заводят романы, плодятся, как кролики, спорят с судьбой.
Я наблюдаю. Смотрю за порядком, сочувствую старшим, припугиваю младших, когда слишком заиграются. Они очень жадные, мои родственники - до жизни, до крови, до веселья. Это красиво. Я тоже играю, но моей игрой всегда была ложь.
Может быть, я солгал вам каждым словом. А может и нет.
Биография персонажа
Амадеус уже пал, когда я родился. Великий Пир кончился, кланы враждовали, скучали по былому великолепию. Я рос.
У нас ещё были рабы, и мы вовсе не хлестали их плетями и не продавали семейства по разным домам. Раб ценился по тому, сколь образован он был: мои учителя по географии, словесности, истории не были свободными людьми - и это было в порядке вещей. Они прибыли из других, незнакомых мне стран, волнующих воображение столь непривычными укладами. Я был не очень хорошим учеником, но когда меня обратили, отравив еду - год стоял не помню какой, на современный лад 961 до нашей эры - решил им стать. Мне не хотелось больше выходить на улицу, меня пугал собственный голод и сильные, жадные, чёрные эмоции, проникающие в мою голову как будто извне. Я усмирял плоть, подобно паломнику, и сдерживал чувства, я пробовал самобичевание, оставлял на коже своей рубцы и кровоподтёки, даже серьёзные раны, но всё заживало, как на собаке. Тогда я понял, что Бог бросил меня. Правда, забыл, какой именно это был бог.
Я испытывал глухую тоску и неприязнь ко всему, пока отец не взял меня в Сенат. Там я понял, что нет ничего слаще лжи. Я был её проводником, её пророком, её совершенным оружием. И плевать, сколько мне было лет, двадцать шесть или всё те же вечные четырнадцать. Науки открылись мне с новой стороны, а дядя Тэсматис пришёл ко мне на помощь в плане изучения небесных светил.
Между тем на пороге стояла война (отчасти, может, виновато то, что родственники мои продолжали плодиться - как и весь вампирский род, места казалось так мало, мы же привыкли к большим территориям). В ней погибла моя бабушка. Чтя уставы семьи я участвовал в этом, но лишь как гонец и шпион. Мне было за что мстить, но я не хотел.
Кончилась война, рождались всё новые члены семьи, чьих имён я не запоминал, находясь в своём маленьком аду, метаясь меж опостылевших мне стен или уходя в небытие собственного разума. Когда Микаэль создал кинжалы, возможность смерти прельстила меня, она стала такой близкой и реальной, что кровь запела в жилах, сделала меня, мертворождённого, живым - только тогда я почувствовал вкус существования, всю его полноту. Желание покинуть Арканум росло, но я решил ждать - уж чего-чего, а времени мне хватало.
Умерла моя мать - чьи это были интриги неизвестно и по сию пору. Я покинул дом и странствовал по материку, притворялся дервишем, рабом, разносчиком сладостей, циркачом. Жизнь обрела запахи - я знал всё в этом мире, но попробовал впервые. Я потерял невинность с проституткой, она пахла кислым вином и потом, я пил это вино прямо из её шеи, я впервые отнял жизнь. Небесные светила не доставали своими лучами до тех пещер, в которые я спускался. На тех вершинах, которые я покорил, никогда не таял снег.
Время тогда было медленное, тягучее - помню, больше десяти лет я только пас коз на зелёных холмах Арканума, похищал тайком деревенских девушек из их глинобитных хижин. У них были налитые упругие тела, глаза чёрные, как оливы. Я лгал им про любовь и чужие земли , они отдавали кровь охотно, звали меня мальчик-пастушок. они были не умнее коз, не умнее земли, на которой стояли их дома, но им и не надо было.
Впрочем, от этого сна я тоже устал. ещё до того, как пала империя. Пошёл в добровольцы и разрушал её, любимую и величественную, боем своего барабана, сладкими своими речами (в бой мальчишку не взяли бы, но я знал, где пригожусь).
Изменившийся Арканум не был мне так интересен, и я первым же кораблём уехал в Лациум. Там я бродил, как мальчик-жонглёр, приглядывался к другим звукам и другому небу (звёзды здесь казались мельче, поворачивались другим боком). Чужаки невзлюбили меня, но и я не испытывал к ним жалости, кровь моих обидчиков, впрочем, была неприятна на вкус.
На ярмарочной площади, у столба, где все оставляли свои просьбы и объявления, Матильда показывала трюки с ручными мышами, она была костлявая и гибкая, как змейка. Я всё смотрел на неё, на наглость и находчивость такой силы, что чудом уместились в этом маленьком теле. Я был заворожён, я пришёл к ней с этим, впервые действительно попавший в плен. Она отправила меня к "чертям собачьим", а через месяц собралась уехать с одним горбоносым моряком. Я свернул ей шею, а потом заставил себя забыть про это, но она приходила ко мне ночами, с головой, склонённой набок, и пела свои мрачные портовые песенки, а мыши плясали и грызли мои кости. Мертвой она была ещё притягательней. как жаль, что это была только галлюцинация, подкинутая мне моим сознанием.
Отец вспомнил обо мне, я был ему нужен, я и мой хитрый язык. Мы обсуждали стратегии и планы расстановки войск в этой новой войне, уж и забыл, как она звалась. Всякий пыл жизни во мне спадал. К концу войны я почти иссяк, отец разрешил мне отправиться на покой, но обременил женой - ей было и вовсе тринадцать, какая-то дальняя королевская родственница. Оказалось - с дефектом, умалишённая, сначала она хотя бы говорила, а потом перестала почти, агрессии ей было не занимать, пол-замка расколотила, пожалуй, пугала бедных слуг до горячки. Я привык к ней, не собирался держать её в башне, пока не выпрыгнет. Мы сошлись, считали вместе камни в кладке, кричали на лунный свет. Я сделал её вампиром, когда по округе пронеслась эпидемия холеры, боялся потерять - она была единственным моим другом, верная, как собака, и совершенно-абсолютно-двинутая, как я сам.
И годы шли, я выбирался из своего замка лишь когда назревало что-то интересное (таковое случалось редко - заинтересовать меня было задачей трудновыполнимой), в свободное время коллекционировал собачьи чучела и особо впечатляющие убийства.
Как вдруг случился 1414, такой шумный год, весёлый, я помог свергнуть Корнелиуса - всему своё время - и даже поучаствовал в создании конвента власти, красиво вышло, ничего не скажешь.
Ныне всё продолжается по-старому, мы с женой продолжаем играть в покер в нашем осыпающемся поместье (я играю за двоих, но с моим расстройством личности это довольно просто, а она кусает обивку кресла и поёт неразборчиво) - но, к несчастью, отец снова попал в переделку с одной из очередных своих жён (уже почившей) и сбросил на меня заботу о своей псарне, где все такие молодые и задиристые, совсем не знающие своего места. Ну что ж, почему бы и нет?
Способности
Мастер I, Руна Абсолютное сознание
Навыки и особенности
Отвратительно готовит, с техникой совершенно на "вы" и хуже, она так и норовит взорваться в его руках, мастер карточных игр всех мастей, лютый обманщик и говорун, обожает телефоны доверия, расходует огромное количество средств по уходу за кожей, так же обстоит дело с парфюмерией и различными косметическими средствами. Обожает принимать ванны и при этом ненавидит плавать. Находит особую привлекательность в гольфе, но играет посредственно.
Планы персонажа на игру:
Вдоволь напакостничать и порезвиться, пугая юнцов из доверенного ему клана
Планы игрока на игру:
примерить на себя необычного персонажа
Как вы нас нашли?
через Live Your Life
Связь с вами
triash@ya.ru
Игровой стаж?
пару месяцев
Отредактировано Юлий Кавендиш (24.09.2015 22:26)
