Мои родители всегда гадали, в кого же я пошла такая болтливая. Это случалось со мной не всегда, а только в те моменты, когда я жутко нервничала. Когда все дети сидели возле кабинета дантиста молча, со слезами на глазах, по коридору раздавался только мой голос. Я говорила обо всем, что видела, и меня сложно было заткнуть. Оказалось, что я человек впечатлительный, и в такие моменты я тоже много говорю. Сама за собой я этого не замечала, мне просто казалось, что я общительная. Но почему-то в простых ситуациях я, наоборот, держала язык за зубами. А уж если мне кто-то не нравился, выдавить из меня хоть слов было целой проблемой. Это касалось людей, ситуаций, Тони Паркера из соседней квартиры, который меня жутко раздражал. Стискивая зубы, я проходила мимо него, и думала, что когда-нибудь я тоже насыплю ему за шиворот песка, как это сделал он. С детства я была веселым беззаботным ребенком, которому трудно было усидеть на месте. Если мама на минуту отвлекалась, меня уже не было рядом. Не знаю, что из этого получилось бы, не будь мой отец полицейским. Именно он решил, что пора дисциплинировать свою дочь, и взялся за мое воспитание. Благодаря ему я выросла вполне самостоятельной и ответственной девушкой, аккуратной, пунктуальной, умеющей сдержать свои эмоции. До того момента, пока я не начинала нервничать, разумеется, тогда на меня не действовали даже папины наставления и я снова начинала болтать. Возможно, когда-то отец все же перегнул палку, потому что с возрастом я начинала замечать за собой упрямство. Отчасти даже вредность, из-за которой мне хотелось делать все в точности до наоборот. Это не значит, что я всегда упертая, нет, я с удовольствием выслушаю точку зрения другого человека и его мнение, и если он прав, то я это признаю. Правило конкретного несогласия и вредности стало действовать только с отцом. Что же, если не брать в расчет эти странные родственные отношения, то с друзьями я почти другой человек: открытый, общительный, жизнерадостный, готовый поддержать в любую минуту. Я не душа компании, но никто и не жаловался на то, что со мной бывает скучно. Мой инстинкт самосохранения куда-то затерялся, поэтому меня частенько заносит, а ударить по тормозам не всегда вовремя удается. Думаю, я даже смогу за себя постоять, если попаду в неприятности, но ведь всем девушкам хочется казаться хрупкой и женственной, поэтому отцовские наставления и уроки я закопала в самые глубины своей памяти.
|
Я родилась в прекрасной семье, так я думала в пять лет, так я думаю и по сей день. Отец, работавший главой полиции Валенштайна, был строгих правил и пытался требовать от меня больше, чем нужно, но все уравновешивала моя мама. Она была директором магазина мягких игрушек, точно такой же был у нее характер. Она часто повторяла моему отцу, что у него родилась дочь, а не сын, а это значит, что не надо быть ко мне столь строгим и требовательным. Я была в центре споров родителей о том, как меня надо воспитывать, до тех пор, пока в семье не появился еще один ребенок. Честно, мне показалось, я увидела в глазах отца некоторое разочарование, когда он узнал, что у них с мамой будет еще одна дочь. Но с Сабиной, так назвали мою сестру, он был более мягок, чем со мной. Он неустанно повторял, что не только они с мамой несут за нее ответственность, но и я тоже. Что же, я не была против, и никогда не отгоняла от себя малышку, которая постоянно ходила за мной. Нас разлучили, когда я пошла в школу. Да, парта, уроки и преподаватели крали у меня достаточно времени, которое я могла бы проводить с сестренкой. Я не сильно любила школу, но с успеваемостью проблем не было. К тому времени, как я пошла в среднюю школу, отец уже сказал мне, куда я буду поступать и на какие предметы мне надо делать упор. Экономика? Серьезно? Нет, все нормально, если учесть, что дела с математикой у меня были не очень. Мы с цифрами относились друг к другу настороженно. Но отец упорно твердил, что в этом мое будущее. Чем больше он это говорил, тем меньше мне хотелось поступать на экономиста. Чтобы заняться хоть чем-то, что отвлекло бы от мыслей о математике, я стала чаще подсаживаться к однокласснику, который вечно таскал с собой ноутбук и что-то там вытворял. Он делал это с таким довольным видом, что мне захотелось узнать, чем он занимается. И когда он показал мне, как взламывает школьный сайт и меняет себе оценки, мне стало действительно интересно. Оказалось, что не зря его прозвали местным хакером, и мне захотелось научиться тому же. Поэтому теперь я больше времени уделяла программам и кодам, и меньше цифрам. Правда, избежать поступления в университет на факультет экономики мне все же не удалось. Признаюсь, постепенно меня начинает затягивать моя будущая профессия, но я всегда ношу с собой ПК, чтобы уделять время своему увлечению, о котором отцу лучше не знать.
Карантин. Лучше бы я в жизни не знала об этом слове. Мы с подругой так и не поняли, что произошло, когда сидели в кафе, а за окном начался какой-то хаос. Официант включил новости, где молодая журналистка бодрым голосом вещала, что два района Валенштайна изолировали от остального города. Какими же надо было быть неудачницами, чтобы оказаться в самом эпицентре событий! Не зная, куда податься, мы пошли в полицейский участок. Хоть что-то, знакомое мне, хоть там и не было моего отца. 11 июля я запомню на всю жизнь... Никогда бы не подумала, что полицейские пойдут на такой отвратительный ход. Копы, которые были в зоне карантина, решили выпустить преступников, чтобы попытаться прорвать кордон. Они не ожидали, что те устроят в участке настоящий погром. Нам надо было оттуда уходить, что мы с подругой и попытались сделать. Мне это удалось, а ей нет. Ее заметили, а я смогла убежать только благодаря дурацкой коробке от пончиков, на которой я поскользнулась и, подвернув ногу, рухнула на пол. Я хотела помочь подруге, но не смогла. Попросту не успела. С того момента перед глазами постоянно всплывало ее испуганное мертвое лицо. Не знаю, как мне это удалось, но я все же покинула полицейский участок. Идти с сильно вывихнутой ногой оказалось довольно сложно, позвонить и попросить помощи я тоже не могла, потому что в участке разбила свой телефон, когда падала. Значит, рассчитывать теперь надо только на себя, ведь даже полицейским нельзя верить. Ведь из-за них погибла моя подруга...
|
Тишина имеет множество различных оттенков, однако за долгие годы своей жизни Ворон, казалось бы, успел изучить их все. Еще до момента Творения, когда вокруг не было никого и ничего, у него было много времени на то, чтобы проанализировать все это многообразие, пропустить его через себя, а позже, после обретения Эны, наскучить им, ведь когда ты не один, последнее, о чем станешь думать, так это о тишине.
- 
- 
- 
-