Рей Алдер отшатнулся. Его оружие, медленно отведённое от горла Фератейна ещё почти в самом начале мелодии, едва не выпало из его руки. Капитана разрывало противоречивыми эмоциями: он хотел вонзить саблю в горло музыканту, прервать ток непрошеных и ненужных более воспоминаний; он хотел выронить её, чтобы лишить себя даже самой возможности. Он желал наказать наглеца за злоупотребление и без того небывалым уровнем гостеприимства, но с другой стороны, этот наглец уже не впервые демонстрировал: он может выглядеть, ходить и делать всё то же, что и человек. Но Фератейн ван дер Хайде на деле был даже дальше от людей, чем те, в свою очередь, были от морских звёзд и каракатиц. Человеческому восприятию этого не осознать. Рей Алдер стал ещё на шаг ближе к вампиру – и на два шага отдалился от сути человека.
– У меня нет повода любить таких, как мы, - сказал он после длинной паузы, тяжело сев, почти упав на один из стоящих рядом стульев.
Его сине-зелёные глаза провалились в глубокий, почти свинцовый оттенок тяжёлой памяти.
– Я здесь не для того, чтобы тебе угрожать. Но больше так не делай.
Фератейн очень бережно отложил скрипку, поместив её в раскрытый футляр рядом, потом, слегка покачиваясь, опёрся локтями на стол и с неуловимой улыбкой посмотрел на пирата.
– Есть один вампир, ты его не знаешь и знать не можешь. Он старше меня и стал для меня братом. Однажды даже спас от церкви и костра, но это к делу не относится. Я его постоянно раздражаю. Он считает, что я слишком далеко ушёл от всего… человеческого, а ещё не умею это скрывать, что хуже. Что моё умение неосознанно заглядывать туда, куда не следует, а потом ещё и выдавать это, однажды будет стоить мне головы. Возможно, что он прав.
Фератейн взял со стола бутылку и приложился к ней. Уровень алкоголя значительно сократился. Он со стуком опустил её на потёртую полировку стола, секунду помолчал, потом усмехнулся.
– Не знаю. Покажет только время. Но я заметил и другое. Если слишком отталкивать свою настоящую природу - то можно проиграть самому себе. Либо оно возьмёт своё, причём когда ждёшь меньше всего. Либо предашь самого себя. Как всегда, жизнь сводится к поиску балансов, – он опять поднял бутылку. – Я не о вампиризме, если что. Давай, пей. Потом жизнь кажется… более терпимой.
– Твой вампир действительно прав. Ты уже едва не лишился головы. И всего прочего, что к ней прилагается.
Разумеется, Алдер говорил о зрелищной расправе над “Тезейской Нимфой”, вместе с которой Фератейн только волей случая не пошёл на дно. Пират посомневался, а затем потянулся к одной из открытых, но почти нетронутых сородичем бутылок, и тоже как следует к ней приложился. Несмотря на крепость алкоголя, он был Рею что вода – одно из неприятных последствий вампиризма. Но при нужном количестве, да ещё и за чужой счёт…
– В трюме тезейского корыта ты выглядел, как будто из тебя сейчас вылезет Кракен, когда назвал меня “обращённым”, – Алдер сделал ещё один глоток. – Потрудишься объяснить?

– Что мы можем сделать с людьми? – Алдер ухватился за эту фразу и немного наклонился над столом, заговорщицки сообщив. – Потопить несколько десятков тезейских кораблей, тем самым серьёзно нарушив всю торговлю королевства в регионе.
– Люди сами потопили сотни.
Капитан тихо и немного зловеще рассмеялся. За это время он ни разу не взглянул на портрет девушки на стене за стеллажом. Она продолжала смотреть с картины светлым и немного печальным взглядом на то, как один вампир набрался в сопли, а второй, судя по его решимости, собирался вскоре нагнать первого.
– Я не знаю, что там и кем считается, Фератейн. Для меня всё это неважно. Стало неважно, – поправил сам себя Рей. – Будь ты хоть самим Левиафаном. На моём корабле род, регалии и титулы теряют всю свою напыщенную важность. Ты здесь не пленник. Ты мой гость.
Алдер слегка раскинул руки, подкрепляя демонстрацией открытости слова о своём гостеприимстве.
– Пусть и с некоторыми ограничениями – исходя из… мер необходимой предосторожности. Тем более, – Рей опять качнул бутылкой, указывая на Фератейна, – я гляжу, тебе пришлась впору моя новая рубашка.
Фератейн оттянул пальцем воротник и без того пребывающей в беспорядке сорочки и небрежно заметил:
– Полотно могло быть и помягче, тебе стоит грабить более богатые корабли.
– Я знал, что ты не станешь меня осуждать.
Улыбка Алдера стала клыкастой, несмотря на отсутствие клыков. Одна бровь Фератейна неровно приподнялась.
– Это и не одобрение тоже, – он поболтал содержимым новой бутылки, решая, нравится ли ему аромат и будет ли он это пить. – Когда мне было двадцать пять… – бутылка задумчиво замерла на полпути к его губам, – это, между прочим, было полтора века назад, так, к слову. Так вот! К нам в поместье приехала гостья. Миниатюрная, изящная, с фарфоровой кожей и чёрным шёлком волос. Я знал, кто она, в конце концов, вся моя семья такая. Я влюбился в неё просто безумно! – Фератейн хмыкнул и приложился к горлышку. – Она была невинна, чудесна, нежна. Мы самым сопливым образом гуляли с ней под луной. Я писал для неё музыку… В общем, когда она уехала, выяснилось, что ей больше четырехсот лет. Бабка хорошо развлеклась. Тогда я получил важный жизненный урок: нет на планете существа коварнее, чем женщина.
Сосредоточенный взгляд хищника, выискивающего слабые места на шкуре оппонента, которым Алдер смотрел на Фератейна, резко изменился, стремительно пройдя все стадии от недоумения к веселью. Капитан пиратского корвета откинулся назад и расхохотался.
– Да. Действительно, ты прав. Иметь дело с ними, – Рей кивнул в сторону палубы, очевидно, говоря о своих матросах, – на несколько порядков проще, хоть и не всегда приятно. Их нужды просты, а желания незамысловаты…
Он задумчиво замолчал, а после сделал глоток из бутылки.
– Я не знаю, сколько лет было моей “создательнице”, – презрительно, но заметно сбавившим эмоциональность тоном бросил он. – Выглядела она… даже сейчас, думая о ней, я бы сначала как следует её выдрал, и только потом снёс ей голову. Переливающиеся соломенные волосы, изящная талия, тонкая шея, мягкие черты лица. Её желали все. Но выбрала она меня, – Рей мечтательно поднял глаза к потолку и сделал ещё один глоток. – О, я был у неё всего лишь одним из – в этом я не обманываюсь. Но я не знаю, чем её так впечатлил, что она захотела, чтобы я остался с ней навечно. Или не достался никому.
Опустевшая бутылка с полым стуком опустилась на стол.
– Однажды я до неё доберусь. Ваш вампирский кодекс ведь не запрещает убивать “своих”?
Взгляд Фератейна стал заметно тяжелее - и печальнее. Он пошевелился, усаживаясь удобнее, потом пожал плечами.
– Если не слишком очевидно - то как у людей. Почему нет? Есть личные обиды, требующие утоления. Иногда это жажда похлеще голода. Мне кажется, ты хорошо знаком с этим чувством.
– Угу.
Вновь повисла тишина. Её нарушал лишь трепет парусов и тихое поскрипывание досок качающегося на волнах судна.
– А хочешь я тоже покажу тебе фокус, Фератейн?
Рей снова посмотрел в глаза вампиру. Его жестокий взгляд, холодный, как глубины моря, перестал нести угрозу. Тем не менее в глазах Фератейна кратко мелькнула настороженность, а голова едва заметно повернулась, словно он особо внимательно вслушивался в слова пирата - или даже не в слова.
– Есть ли звёздам дело до того, что мы ими любуемся? Описываем, составляем карты, используем ночью для навигации? Нет. Они остаются в вечности. Отрешённости. Безучастно наблюдают. Возможно, они наделены теми же страстями, что и мы. Но знать мы этого не можем. Вампиры – это звёзды. Люди – лишь песок на берегу. Но есть и третьи. Те, кто стоит между мирами – между отрешённостью звёзд и мимолётностью песка. Те, кто чувствуют течение времени, но позволяют ему себя обволакивать и не подчиняются ему. Они – ни звёзды, ни песок. Они – море, стирающее границы. Они – звуки музыки, льющиеся из-под смычка. Они – шторм. Они – сама природа.
Алдер потянулся за второй бутылкой, после чего расслабленно закинул одну ногу на стол.
– Это твои мысли. Не мои.

Алдер опустил глаза и с какой-то особой, невыраженной и неожиданной нежностью провёл ладонью по рейлингу.
– Они столько не живут.
Он немного помолчал.
– “Баронессе” уже пятнадцать лет. Изначально она, конечно, так не называлась. Это бывший каперский корабль. Один из самых маневренных и быстроходных на тезейском флоте. Здесь… многое менялось. Чинили течи, перебитые мачты, пробоины от ядер, лопнувшие канаты, изношенные паруса. Каждый из этих шрамов – доказательство того, что она пережила не одну бурю, не один бой, - Рей приподнял раскрытую ладонь, указывая ей на парус у них над головами. - Пройдут годы, будут производиться новые ремонты. В конце концов, от старой “Баронессы”, которой она сошла со стапелей, ничего не останется. Как думаешь, продолжит ли она тогда быть собой – или станет чем-то совсем другим?
– Я уже говорил, что живёт только то, что меняется. Думаешь, я похож на себя полторы сотни лет назад? А ты на себя, – Фератейн, не отрывая локтей от рейлинга, неопределённо взмахнул рукой, – не знаю, лет десять назад? Будем ли мы такими же, как сейчас ещё лет через двести?.. Нет. Но ты подумай и свыкнись с этой мыслью, капитан Алдер. Ты сможешь вспоминать этот момент через лет двести. Если, конечно, тезейские патрули не доберутся до тебя раньше. Чёрт, не стоило столько пить…
– Вперёд, – только и успел невозмутимо предложить пират.
Донёсшийся особенно отчётливо раскат грома скрыл звуки того, как сверхдорогой коньяк отправляется в море. Шум волн скрыл следующий залп. Фератейн перевесился через рейлинг, рискуя вывалиться с корабля, но почти чудом удержал равновесие. С минуту его сотрясали спазмы, но после они внезапно сменились тихим смехом. Он сполз по перилам и сел, привалившись  к ним спиной, прямо на доски юта, ещё влажные после прошедшего дождя. Он вытер лицо ладонью и закрыл глаза.
– Вот тебе пример из жизни. Знал ли я, что… ох… Выпью почти все запасы элитного алкоголя на пиратском судне, а потом выблюю их в море под осуждающим взглядом оборотня?.. Ты думаешь, мне стыдно?.. Да я горжусь!
Алдер оглянулся на бдящего ближе к носовой части Харпера и закатил глаза.
– Если он унюхает, мне бы удержать его, чтобы не выпрыгнул следом за борт, – Алдер отвернулся, глядя на грозу. – Можешь гулять, если захочешь, вампир. Но не дальше квартердека. Это примерно до средней мачты, – на всякий случай пояснил он и поджал нижнюю губу. – Это всё твоя чёртова музыка…
– Почему же чёртова?.. – обиделся Фератейн. – Я потом сыграю тебе ещё. Когда смогу держать скрипку, конечно.
Он замолчал, издал едва слышный звук, непонятно, смешок или икоту, после чего добавил куда серьёзнее.
– Я ценю доверие. Твоя команда в безопасности.
– Так я тебе и поверил… – скорее по инерции, с сарказмом бросил Рей.
Голова Фератейна резко повернулась, а губы приоткрылись, демонстрируя Алдеру клыки.
– Если бы я желал действовать, то не сидел бы тут, пьяный, как портовый грузчик, – он не без усилия поднялся на ноги и направился к лестнице, покачиваясь, но гордо расправив плечи. – Я побуду на палубе ещё немного. А ты вправе владеть своими мыслями.
Алдер обернулся, глядя, как вампир спускается по трапу. Неизвестно, заложил ли он в свои слова порцию внушения, но, вопреки высказанному скепсису, капитан ему действительно поверил. Он разблокировал штурвал и посмотрел на звёзды. Те оставались безучастными и молчаливыми. Однако курс необходимо было скорректировать.
Да. Если бы Фератейн решился действовать, то они бы уже не разговаривали.

Старпом на секунду окаменел, чёрные волосы на его руках едва заметно приподнялись, как на шкуре разозлённого животного, но после он замер изваянием. От него пришёл отчётливый ментальный сигнал: “я тебя игнорирую”. Фератейн едва слышно хмыкнул. Алдер же посмотрел на застывшую неподвижно спину своего старпома и вновь вернулся взглядом к дорогому гостю.
– Он думает, что на солёную собаку.
Капитан вздохнул, отведя глаза на линию горизонта. Сопровождавшая их почти всё время путешествия после захвата и уничтожения “Тезейской Нимфы” облачная погода была хорошим признаком сразу по нескольким причинам: это означало отсутствие штормов в ближайшем будущем, а ещё отличный ветер, гнавший паруса вперёд. Так они быстрее доберутся до места назначения. И тогда всем можно будет наконец-то отдохнуть. Касательно же запроса Фератейна…
– Запасы пресной воды сильно ограничены. Так что не больше четырёх вёдер. Для тебя натянут парусину и подогреют воду. Мыло можешь взять у меня в каюте.
Фератейн широко улыбнулся, причём искренне. Перспектива омовения явно вдохнула в него порцию хорошего настроения. Но потом на его лице появилась лёгкая подозрительность.
– Надеюсь, мыло было новым, когда вы его, ммм, похитили?
Алдер клыкасто улыбнулся.
– Пираты говорят “реквизировали”.
Он оттолкнулся от рейлинга и кивнул в сторону, призывая Фератейна следовать за собой.
– По-моему, этим мылом мылась какая-то юная аристократка. С большими, голубыми, как само небо, глазами, тонким станом и белой кожей без признаков болезни. От неё чудесно пахло.
– Годится, – согласился Фератейн, но потом едва заметно нахмурился, а в его взгляде, направленном прочь от капитана, появилась тяжесть. – Что вы с ней сделали?
– Ничего такого, против чего она бы возражала.
Спустившись по трапу, Алдер было улыбнулся этим, вне всякого сомнения, приятным воспоминаниям. Но затем словно ощутил со стороны вампира волну ледяного отчуждения. Он обернулся к Фератейну и качнул головой.
– Я не выношу насилия над женщинами. Если это то, что тебя обеспокоило.
– Обеспокоило, – честно согласился Фератейн, проходя внутрь каюты мимо Алдера. – Есть определённые пределы, за которые даже, – в его голосе мелькнули иглы насмешливости, – создания тьмы не должны заходить. А женщина на корабле, забитом пиратами… Это хуже, чем кусок мяса, брошенный в псарню.
Он моргнул, случайно уловив обрывки мыслей капитана, яркие образы, за которыми изначально он и не собирался следить. Фератейн ухмыльнулся.
– Но да, тут явно не тот случай, я понял.
Алдер явно не смутился.
– Тебя ждёт много увлекательных открытий впереди, – процитировал он фразу Фератейна, брошенную им ещё в самый первый день, а затем добавил, – эти ребята, если их капитан не совсем уже конченый ублюдок и способен поддерживать минимальный порядок, не так уж и сильно отличаются от военных. Скажу, чтобы для тебя нагрели воду. И вернусь.
Рей вышел из каюты. В глазах проводившего его взглядом Фератейна мелькнула искра понимания, словно он добавил в невидимый каталог ещё один факт. Капитан вернулся спустя несколько минут.
– Ждать примерно полчаса, - он пожал плечами. – Как ты смотришь на… партию в шахматы?

В ответ Алдер только шире улыбнулся. Он не знал, почему может чувствовать ментальное воздействие вампира на себя – и почему, по словам же Фератейна, сказанным по пьяни, может ему сопротивляться. Вероятно, будь вампир трезвым в тот момент, он бы не позволил этим словам прозвучать. Но с тех пор в каждодневную рутину капитана Алдера добавилось ещё одно занятие: примерно раз в пару часов, находясь от Фератейна на разном расстоянии, он “громко” думал о разных суммах выкупа. За иные, особо хорошо завуалированные, легко можно было приобрести целый галеон. Другие составляли всего несколько монет. Вампир никак не реагировал. Возможно, в эту технику стоило внести коррекции – например, мысленно пообещать отправить его за борт. Но что бы он ни говорил о шахматах, даже будучи простой игрой, они могли дать ответы на очень многие вопросы.
Капитан достал из стеллажа два стакана, открытую позапрошлым вечером бутылку коньяка и налил обоим ровно на два пальца – как и было принято в высоких кругах встречающихся для обсуждения судеб мира высокородных джентльменов.
– А как же насчёт права владеть своими помыслами? – спросил Рей, наконец-то садясь не в кресло – а на подставленный вместо него стул, как тот, на котором сидел Фератейн.
Вампир усмехнулся, глядя на шахматную доску, а потом передвинул коня на середину поля. Он опять вскинул взгляд на Алдера с очень неопределённым выражением в глазах, где смешалось что-то от лёгкого юмора, задумчивости и довольства.
– А что насчёт права владеть своими помыслами? Оглянись, многие отказываются от него вполне самостоятельно.
Капитан поглядел на доску с некоторой озадаченностью. Ход был крайне необычным. И вполне отражал образ действий Фератейна – вдумчивую созерцательность, но при этом склонность действовать неожиданно и отдаваться моменту. Ответил Алдер классически – сдвинул пешку в центр.
– Действительно. Раз уже мне посчастливилось взять на “Нимфе” такой приз… ответишь на вопрос? Сколько нас, таких?

Рей взметнул глаза на влетевшего в каюту, как ураган, матроса. Вообще-то подобное было нарушением всех мыслимых законов иерархии, существовавших даже не пиратском корабле. Но матрос был возбуждён и явно упустил несколько важных мгновений, в которые Алдер посмотрел на него, как на нашкодившего пажеского шалопая, и начал вставать из-за стола. Но матрос вдруг пришёл в себя, оторвал изумлённый взгляд от выглядящего крайне расслабленным Матиаса Рейтера, двух стаканов с выпивкой на столе и шахматной доски, и взбудораженно сообщил:
– Капитан, там паруса на горизонте!
Глаза Алдера сощурились. Паруса на горизонте? Здесь не пролегало никаких торговых маршрутов. А потому штарграйденские патрули никогда не уходили настолько далеко от берега. На востоке, немного южнее, находились территориальные воды Тезеи. Поэтому и встреча с другими пиратами была крайне маловероятной. Впрочем, нечего было множить сущее и лишний раз гадать.
– Доиграем в следующий раз, – сообщил он Фератейну, после чего быстрым шагом направился прочь из каюты.
Вперёдсмотрящий, как и всегда, находился на самом верху мачты. Он смотрел в подзорную трубу, а потому Алдеру пришлось привлечь его внимание.
– Филин! Что там у нас?
Филин опустил оптический прибор и посмотрел вниз.
– Судно по левому борту! Курс на север! Фрегат! Флаг не разобрать, но мачты – тезейской постройки! Могут быть пираты, кэп!
– Рет! – окликнул Алдер своего старпома, сменившего на время рулевого. – Плавно на сближение! Держи курс, но без суеты – глянем, что за рыба.
Гаррет немного подкрутил штурвал. Корвет, как парящая над водой величественная птица, поймав попутный ветер, медленно начал разворачиваться, беря курс к неизвестному судну. На палубе “Баронессы” возникла тишина. Её нельзя было услышать из-за шума волн, тихого поскрипывания досок из-за разворота, глухого постанывания такелажа под натяжением. Но её можно было ощутить кожей. Нащупать пальцами в наполняющем паруса ветре. Почувствовать внутри каждого, кто замер в ожидании.
Заинтригованные матросы стояли у борта, сжимая в ладонях пояса, за которыми были спрятаны кинжалы, стискивали узловатые пальцы в кулаки. Кто-то машинально проводил рукой по рукояти абордажного топора, кто-то чуть прищурился, высматривая в начинающих сгущаться сумерках очертания чужого корабля. Знакомая дрожь пробежала по “Баронессе” – пока не предвкушение, но ожидание. Если бы можно было сравнить пиратов со свечами, чей огонь трепетал от дуновения надежды на лёгкую добычу, то единственной, чьё пламя на ветру горело ровно и постоянно, был бы Алдер.
– Точно не пираты, кэп! – снова крикнул сверху Филин. – Похоже, что торговец! Жирный!
– На орудия пока не становиться, – скомандовал Рей, не отводя взгляда от горизонта. – Но пусть пушкари не расслабляются.
Он отделился от своей команды и взбежал по трапу наверх кормовой надстройки, становясь за штурвал вместо старпома.
– Кэп, у меня херовое предчувствие… - начал он, отойдя в сторону, но так, чтобы остальные не услышали.
– Много серебра не будем брать, – немного раздражённо бросил Рей, смотря вперёд, на паруса.
Гаррет был готов поклясться, что от него только что отмахнулись, как от липучей мухи. Он встал спиной к команде, не желая, чтобы те что-либо увидели, и едва ли не впервые за всё время – с тех самых пор, как они с Алдером чуть не разорвали друг другу глотки при знакомстве, – продемонстрировал оскал.
– Я думал, ты ненавидишь кровососов так же, как и я, – тихо прорычал старпом. – Я думал, мы привяжем его к пушке и выбросим на дно. Я думал, что тебе неважен выкуп также, как и мне! А ты с ним пьёшь, беседуешь, каждый вечер подсылаешь новые порции...
В обращённом на старпома взгляде Алдера прорезался холод вечной мерзлоты. Гаррет резко замолчал, из-за преимущества в росте вынужденный склонять голову, чтобы посмотреть в глаза своему капитану. Алдер выдержал выхоложенную паузу, глядя в светло-серые, как затянутое облаками небо, глаза оборотня, после чего негромко, но с твёрдой расстановкой произнёс:
– Готовь людей к абордажу. Выбьем мачты и орудия с кормы – дальше, на шлюпках, ваше. Если повезёт, к утру приумножим то, что в трюме.
– А если не повезёт?
На это Алдер не ответил. Он контролировал абсолютно всё на своём судне – каждый вант, каждую снасть, каждую пробоину, залатанную в спешке. Он контролировал свою команду – ровно в той степени, в которой люди не начинали бы хватать воздух, как выброшенная на берег рыба, почувствовав свободу. Алдер контролировал себя – и то звериное начало, которое диктовало ему устраивать террор на корабле каждый раз, когда кто-либо выражал неподчинение. Единственный, кого он не контролировал – существо, старше любого из присутствовавших на “Баронессе” и в десятки раз коварнее, хитрее и умнее их всех вместе взятых…
Не дождавшийся ответа старпом молча ушёл выполнять приказ, а капитан взял подзорную трубу и присмотрелся к белым парусам, которые на фоне грозового неба выглядели, словно крылья севшего на воду небесного создания. Несовершенство оптики делало очертания фрегата размытыми, хотя цвета тезейского флага можно было разглядеть. Похоже, Филин ошибался – это не торговец. Хотя судно шло очень медленно и выглядело гружёным. Однако было кое-что ещё. То, чего обычно никто не ожидал увидеть, наблюдая за торговым или даже военным кораблём. Вдоль корпуса всего фрегата тянулись области затемнённых линий, а количество пушечных портов превышало стандартные для его класса двадцать пушек. Алдер в изумлении опустил оптический прибор. Это же…

Галдёж на палубе, перерастающий в делёжку шкуры пока ещё не убитого вепря, длился ещё некоторое время. Капитан молчал, продолжая смотреть прямо по курсу, на виднеющиеся вдали паруса. Его люди были правы. О “Тамерском Вепре” среди пиратов давно ходили слухи, как о плавучей крепости, которая прятала в своём брюхе несметные сокровища, способные обеспечить экипаж решившегося на него напасть смелого авантюриста до конца жизни – а может быть, и даже дольше. Как водится, кто-то из матросов, побывавших на борту фрегата, по пьяни сболтнул что-то другому, тот передал третьему, третий разболтал четвёртому… Нередко шлюхи в портах на большой земле за некоторую плату также выведывали и предлагали информацию тем, кто был готов за это заплатить. Алдер не был уверен в происхождении этих слухов. Но то, в чём он был уверен, – полоски металлической брони, видимые, как затемнённые области вдоль корпуса всего фрегата, а также не менее пятидесяти орудий, считая только бортовые, – не устанавливают для того, чтобы перевозить сахар, чай и ткани. Неуловимый “Вепрь”, скорее всего, действительно был начинён богатствами. И отсутствие эскорта, выбор маршрута вдали от пути следования всех, даже пиратских, кораблей, только подтверждал эти догадки. Догадки, общие для всех.
Семь фальшивых монет. Одна – настоящая. Достаточно ума, чтобы правильно решить загадку и сделать правильные выводы. Но слишком мало, чтобы осознать: нередко лучшая нажива — та, за которой не погнался. Смерть не всегда прячется за пороховым дымом, но почти всегда ходит рядом с теми, кто уверен без оглядки, что схватил удачу за бороду.
Невидимое за облаками солнце продолжало клониться к закату; невысокие волны лениво лизали борта “Баронессы”; на палубе эхом катался хриплый смех. Никто из пиратов не задумывался о смерти, хотя, решись они атаковать, для них она уже была на горизонте. В умах многих этот риск стоил всего.
– … да я после этого забуду, что такое море! Вилла у залива, виноградники, а по утрам мне будут подавать свежее молоко, а не эту вонючую баланду!
Долговязый пират, подбрасывая прокручивающийся в воздухе кинжал, плюхнулся на пустой бочонок.
– А я, чтоб меня молнии спалили, куплю корабль и стану честным капитаном! Буду возить пряности, чай и… чёрт, даже не знаю, что там ещё берут эти торговцы, чтоб потом не пахло порохом!
– А ты, капитан?..
– Нет.
Словно возвращённый на палубу корвета из какого-то другого мира, Алдер окунулся в мир, где опасную добычу уже справедливо поделили. Он посмотрел поверх голов собравшихся внизу людей – на две горящие серебристо-серые точки, глядящие на него от фок-мачты. Подбадривающие и раззадоривающие друг друга этими рассуждениями пираты даже не сразу поняли, что этот ответ был адресован им.
– Курс на юго-запад. “Вепрь” не наша добыча. Кто хочет умереть за чужие сказки – может прыгать за борт.
Голос капитана был спокоен, но прокатился по снова резко погрузившейся в тишину палубе, словно пушечное ядро. Серебристо-серые немигающие глаза оборотня по-прежнему были обращены на Алдера. Первым в себя пришёл весёлый бородач, который уже мысленно сжимал в кулаках горсти золотых монет и тискал белокожих куртизанок в дорогой постели.
– Да ладно тебе, кэп, – пока ещё с улыбкой сказал он, – ужто за нас переживаешь? Так мы справимся. С тобой и Зверем – хоть на галеон!
Алдер опустил лишённый каких-либо эмоций взгляд на своего матроса. К нему присоединился другой.
– Да! Как так-то? Вспомни хоть “Вознесение Святого Люциана”. Тоже думали, что нам всем крышка, а мы его на дно пустили! Ещё и с дружками был!
– Вот именно! – воскликнул третий. – А на “Гордом Эссене” пушек было ещё больше и команда – точно раза в два. Мы сдюжили!
– Да, да! А этот один-одинёшенек, будто сам просит, чтоб его взяли. Да даже если нас напополам расколет, половины золота хватит на всех!
– Да Зверь его сам, один – напополам!
Капитан поднял глаза. Среди такелажа без движения застыли несколько фигур. Они ждали команды. Но совсем не той, которую собирался отдать Алдер. Выполнять её сейчас на судне было некому.
– Курс прежний, – повторил он, несмотря на всеобщее – и внутреннее – сопротивление. – “Вепрь” остаётся позади.
Среди пиратов вспыхнуло яростное, но пока ещё молчаливое от оторопи непонимание. Вернее, они уже всё поняли: если Алдер так решил, значит, спорить было бесполезно. Но никто пока не желал это принимать.
Многие – не примут никогда. И капитан Рей Алдер это понимал.
– Хотите, чтобы я солгал? – сказал он, глядя на команду. – Сказал, что эта добыча нам не по зубам?
Капитан с резким лязгом сдвинул запорный механизм, фиксируя штурвал в одном положении – прочь от несбыточной мечты – и шагнул от него в сторону.
– Хорошо. Допустим, я скажу: “Берём “Вепря”. Тогда кто из вас пойдёт на реи, если там уже некому завязывать снасти? Кто бросится первым на абордаж, когда нас встретят картечью из-за брони? Может, ты, Теренс? – он указал пальцем на бородача. – Или ты, Дэни? Клянусь, я бы с радостью посмотрел, как вы рвётесь в атаку без ног, потому что вашу шлюпку разнесло в щепки.
Он провёл взглядом по лицам своих людей.
– Я не боюсь этой добычи. Но кто сказал, что “Баронесса” принадлежит мертвецам? Я не разменяю вас на туманную сказку о большой наживе, – Алдер наклонился вперёд, облокотившись на поручень. – Кто хочет рискнуть ради неуловимой легенды – вон там вода. Прыгайте. Всё равно вы уже трупы. А кто хочет по-настоящему жить и грабить дальше – держим курс!
Настроения в команде резко разделились. Они стали многограннее. Но основные – злость и горечь. У капитана Алдера не было нужды в каких-то сверхъестественных способностях, чтобы это прочитать. Горечь означала принятие и – со временем – понимание. Это были самые ценные члены команды. И они его услышали. А вот злость…
Бывший ранее весёлым бородач Теренс перестал разглядывать своих коллег-головорезов, которые остались за спиной, и медленно повернул голову к стоящему на юте Алдеру.

Капитан “Возмездия Баронессы” Рей Алдер замер. Он с холодным равнодушием смотрел на выступившего против решения не атаковать “Вепря” пирата сверху вниз и казалось, что даже ветер не шевелил его одежду. Кому-то это могло показаться нерешительностью, попыткой не допустить оспаривания своего авторитета. Но на самом деле Алдер думал. С одной стороны, Теренса и остальную часть команды, желавшую атаковать “Вепря”, можно было понять. Упускать добычу, саму приплывшую к ним в руки, было очень глупо. Алдер действительно не раз доказывал, что они могут победить, даже когда изначальный расклад был далеко не в пользу пиратского корвета. С другой стороны, они могли рискнуть ради ничего. Кто сказал, что в этот раз трюм “Вепря” был наполнен золотом или вообще хоть чем-то стоящим, ради чего в самом деле стоило рискнуть всем, включая свои жизни? С третьей… с третьей был старпом. И только он один знал истинную причину отказа Алдера от идеи нападения на легендарный фрегат. Гаррет никогда его не предаст. В отличие от Фератейна, который – Алдер был уверен – ещё не явил и пятой части всех своих способностей. Фератейн ему нравился. Каждая беседа с ним – как глоток свежего воздуха. Одно только присутствие – как приток крови к онемевшей конечности.
Но дело есть дело.
Алдер резко перемахнул через перила, неожиданно для всех приземлившись прямо перед бородачом. Они оказались нос к носу, так, что Теренс даже вынужден был отпрянуть. Алдер сделал шаг вперёд. Немигающие сине-зелёные глаза, смотрящие прямо на пирата, показались тому жуткими.
– Хорошо, – сказал Алдер, подходя вплотную к Теренсу. – У вас есть выбор. Но если ты ошибся, – он снизил тон почти до рыка, – обещаю: ты не успеешь пожалеть.
Рей вскинул голову, осматривая ошеломлённую происходящей конфронтацией команду. Кажется, он уже знал, каким будет принятое решение. Так что дожидаться его не было смысла. Алдер кивнул старпому, призывая того вернуться за штурвал, а затем молча развернулся и исчез в каюте, которая была на время отдана “дорогому” гостю.

Шум волн оставался за деревянными стенами обители капитана. Сквозь закрытую дверь не было слышно трепещущих парусов. Голоса команды, решающей, что им теперь делать, превратились в белый шум за пределами рамок восприятия того – тех – кто принимал решения по-настоящему.
Капитан Алдер медленно, размеренно кивнул.
– Это крайне опасная цель. Я знаю, что нужно делать, чтобы её захватить. Но не стану лгать: в момент, когда прозвучит первый боевой залп, для тебя здесь будет уже небезопасно. Численность экипажа на фрегате превышает нашу в три, четыре или даже больше раз. Может статься, что ты очень быстро обнаружишь, с кем договориться. Особенно если уцелеет командный состав.
Алдер находился у двери, оставаясь без движения. Но его глаза по-прежнему были прикованы к глазам вампира.
– Я не могу назвать им настоящую причину, почему решил не нападать. А они не могут мне сказать, что я ошибся. Скажи мне, Фератейн: я действительно ошибся?
Вампир ощутимо задумался, потом эфемерно, очень неопределённо и явно без юмора улыбнулся и негромко спросил:
– Насколько ты мне доверяешь, капитан Алдер?
– Ни на унцию, – улыбнулся тот в ответ, хотя окружающее его энергополе покрылось рябью желания сказать обратное.

Алдер не смог сразу поднять голову, чтобы посмотреть на Фератейна. Он стоял у стены, привалившись к ней плечом и накрыв рукой лицо. Ему казалось, что всё пространство каюты объяла плотная перина. Она не позволяла Рею пошевелиться, набила уши, глаза, рот. Она наполнила его конечности, делая ноги и руки одновременно негнущимися и слабыми. Алдер даже не мог испытать ярость, потому что в сравнении с тем, с чем только что соприкоснулся его разум, его ярость и все прочие эмоции были лишь песчинкой, тающей среди песка под небом, состоящим из бесстрастных и величественных звёзд. И одна из них, путеводная, только что засияла ярче остальных.
– Я… доверяю тебе, – сказал он наконец.
Слова сорвались раньше, чем Алдер смог их отфильтровать. Но это были его истинные мысли. И вампир только что читал их, как раскрытую книгу по навигации. Капитан с трудом отнял руку от лица и, словно впервые в жизни ощутив качку на корабле, нетвёрдо перешагнул с ноги на ногу, отделившись от стены. В окружающий мир резко стали возвращаться краски, звуки, запахи, галдёж команды на палубе и шум воды за бортом.
Похоже, они приняли решение.
Рей сделал несколько глубоких вдохов, возвращая себе все чувства, после чего толкнул дверь каюты, выходя на квартердек.
Его встретил Теренс. Уверенный, самодовольный. Но в самой глубине его зрачков читался страх. Страх перед капитаном Алдером. Потому что, как бы они ни бравировали, как бы ни рвали на груди рубахи, с какой бы яростью ни бросались в бой, ключ к победе был в руках именно у капитана. Теренс понимал, что сейчас опора под его ногами качается сильнее, чем палуба во время шторма, из-за выбранного пути. Но отступать не собирался.
– Двадцать семь человек за, – сообщил он с едва ощутимым превосходством и вполне заметной уверенностью в голосе. – Ну что, капитан?
Алдер остановился, глядя на команду. Они все замерли в ожидании. Они были нужны ему. Но и он, капитан, всегда ведущий их к победе и будущему богатству, был нужен им. И, вероятно, даже в большей степени, чем каждый из пиратов хотел бы признавать. Это глубинное осознание читалось на их лицах. Это – и опасение получить неожиданный или, наоборот, ожидаемый отказ.
Отказ, а следом бунт.
Казалось, в тишине, вновь воцарившейся на палубе, “Баронесса” была единственной, кто продолжал жить своей жизнью. Доски скрипели, снасти тихо скрежетали, морская вода продолжала омывать пропитанные смолой и дёгтем бока корабля. В абсолютном молчании капитан Алдер прошёл перед своей командой, вопреки обыкновению, громко стуча по доскам металлическими набойками на сапогах. Он поднялся по трапу на ют и обнял пальцами спицы на штурвале, всё ещё тёплые от мохнатых рук оставленного там на страже Гаррета.
– Чего встали, трески сушёные? – прокричал порядком раздражённый всей этой подзатянувшейся вознёй Алдер. – Отдать шкот грота! Брасопить реи! Поворот через корму! Встать на новый курс! До сближения осталось полчаса!
Между приказом капитана и восторженным рёвом команды, до того затихшей в ожидании, прошло не больше секунды. Матросы, застывшие в напряжении, порождённом столь редким моментом неопределённости, бросились врассыпную, деловито и сосредоточенно – каждый к своему месту на корабле. “Баронесса” снова начала напоминать муравейник, где каждый из трудяг стал активно занят своим делом. И, несмотря на то, что пиратов было мало, вполне возможно, их всех действительно ждал оглушительный успех. Капитан Алдер об этом точно позаботится.
Спустя десять минут в его каюте находились девятеро: сам Алдер, Зверь, боцман, канонир, рулевой и пара человек, способных командовать боем. Теренса, несмотря на то, что до своего смелого выступления на палубе он особо ничем не выделялся, кроме жадности и редких подленьких выходок, на собравшееся мини-совещание втащили чуть ли не за бороду.
Фератейн тоже был в каюте, вполне логично заключив, что если его не попросили на выход, то он имеет право тут находиться. Он сидел в углу, в предельно расслабленной позе закинув одну ногу на подлокотник стула и откинувшись на его спинку. В его руках был изъятый из стола Алдера блокнот, а в руках - графитовый карандаш, обтянутый кожей поверх грифеля. Им он что-то чиркал в блокноте, периодически поглядывая на собравшийся цвет корабельной власти.
– … когда продырявим корму, перебросите в пробоины абордажные крюки и переберётесь по ним на фрегат.
– А как же…
Алдер перевёл взгляд на боцмана.
– К тому моменту, когда выбьете кормовые пушки, там уже буду находиться я и проконтролирую огонь мушкетов. Диккенс, – он посмотрел на главного по бортовым орудиям, – твоя задача меня прикрыть и… хех, не отправить в полёт сквозь палубу на мачту ядром с моего же корабля.
Тот заулыбался.
– Да чтоб меня русалки драли в три хвоста! Всё с парнями сделаем в лучшем виде, капитан! Мы тебя прикроем.
Алдер кивнул.
– Рет, ты командуешь парусами. Задача – обеспечить максимальный ход в кратчайшие сроки.
– Порвутся снасти, капитан… – вставил кажущийся нервозным рулевой.
Он был одним из тех, кто проголосовал против нападения на “Вепря”. Скромник и тихоня, которому вообще было не место среди пиратов. Но его талант в управлении судном в напряжённых, сложных ситуациях с быстро меняющейся обстановкой почти граничил с гениальностью. Ему было бы попросту невыносимо скучно на гражданском судне.
Следом нахмурился старпом.
– На гроте есть слабое место, ты сам знаешь. Если ветер дёрнет неудачно, он действительно может не выдержать.
Алдер слегка наклонил голову, а затем с пониманием слегка ей качнул. Зверь тоже был против всей этой затеи и всё время совещания поглядывал на Фератейна то с ненавистью, то с отвращением, то с ненавистью и отвращением вместе взятыми. Оборотень ничего не знал. Пожалуй, сейчас это было даже к лучшему.
– Потому не дёрнем неудачно, – почти успокаивающим тоном подбодрил его Алдер. – Держи паруса под контролем. Перед началом хода сбросите балласт, если надо, бочки с водой, несколько орудий. Если всё совсем херово – рубите якоря. Главное, чтобы вы набрали ход до того, как канониры на “Вепре” проснутся и отправят “Баронессу” на дно.
– Всё равно очень большой риск, – недобро пробурчал Гаррет, уже не скрываясь, глядя на вампира в углу каюты.
Тот подмигнул ему в ответ.
– А этот тут что вообще делает?! – едва ли не пролаял старпом.
– Я же писатель, – с укором напомнил Фератейн, – моё дело - вести хронику событий, дабы запечатлеть всё величие происходящего для будущих поколений.
Алдер молча глянул на обоих, а затем в дружеском жесте хлопнул Гаррета по кажущемуся налитым свинцом плечу, отвлекая от “писателя”.
– Пускай пишет. В этой жизни риск только один, Рет – прожить её зря. Так что пусть “Вепрь” рискует больше нас. Пленников вывели из трюма?
– Да, они уже сидят на палубе. Ларс проводит инструктаж. Щекочет рёбра пёрышком для пущей доходчивости.
– Пусть не перестарается. Теренс!
Тот явно чувствовал себя не на своём месте - ещё ни разу он не попадал на подобные совещания. Тем не менее проснувшееся тщеславие шептало Теренсу не пасовать. Сложно было сказать, что сейчас говорит в нём громче, а ещё был шанс, что из него может получиться неплохой боцман, если он поумерит свои амбиции. Пока что с этим было туго. Он повернулся к Алдеру и с неожиданной важностью откликнулся:
– Да, капитан!
Тот опёрся ладонями на стол и посмотрел на бородача, на деле бывшего не старше тридцати лет, с предельно серьёзным выражением.
– Тезейский флаг уже на мачте?
– Конечно, капитан, я отдал распоряжение Билли и Нилу.
– И он перевёрнут, как я сказал?
В глазах Теренса на миг вспыхнула паника, а пальцы едва заметно вздрогнули, словно он уже бросился проверять, всё ли верно исполнено. Шёпот амбиций явно затих, его сменила неуверенность. Пусть и слабая, не охладившая жадности до денег и власти, но неуверенность.
– Д-да, капитан, если Билли знает, где у тезейского флага верх.
– А ты знаешь, где у тебя верх? – Алдер ещё немного опустил голову, из-за чего холод его взгляда стал обжигающим. – Или я разговариваю с твоей задницей?
Теренс, в чьём самолюбии начала зиять гигантская пробоина, уставился на капитана с молчаливой ненавистью.
– Иди, проверь, – велел следом Алдер, – и отвечай, раз взял ответственность.
Стоявший спиной к двери бородач попятился из каюты, не разрывая зрительный контакт. Вероятно, в его восприятии это было сродни если не победе, то хотя бы ничьей в дуэли взглядов. Капитан же проводил его глазами, после чего оттолкнулся ладонями от стола, а затем снял с пояса и с явным раздражением отшвырнул на его поверхность туго набитый, но выглядящий подозрительно небольшой мешочек.
– Рыбий корм, – презрительно выплюнул он, имея в виду Теренса.
– Умелый интриган… – совсем тихо, одними только губами пробормотал рулевой.
– Что ты сказал? Неважно, – Алдер снова посмотрел на боцмана; в отсутствие сильно раненого ещё на “Нимфе” квартирмейстера эти обязанности временно перешли к нему. – У нас такие ещё есть?
Он показал на лежащий на столе мешочек. Боцман почесал затылок.
– Штук пятнадцать ещё будет. Токмо если не отсырели, надобно проверить.
– Неси сюда. Проверю сам, так будет быстрее. Заодно глянь, как там наши гости с “Нимфы”.
– Понял!
Боцман тоже вышел из каюты.
– Джентльмены, – обратился Алдер к оставшимся. – Времени почти не остаётся. Через десять минут будем борт о борт с “Вепрем”. Если всё удастся, ночью будем спать на сундуках с добычей. Ну, а если нет, – он усмехнулся, – тогда я рад был всех вас знать, господа.
Он пожал каждую протянутую ему руку. Рулевой заметно нервничал, а потому еле удержался, чтобы не броситься обниматься с Алдером. Тот похлопал его ладонью по плечу.
Когда все покинули каюту, в ней опять остались только Алдер, Фератейн и не спрашивающий разрешения здесь находиться Харпер.
– “Клевец” почти натянут, – сказал он, продолжая бросать на Фератейна недобрые взгляды. – На фрегат вместо тебя могу пойти и я. Или, в крайнем случае, этого отправим, – он показал угловатым, острым подбородком на вампира, – сгодится как ядро. И то будет полезнее.