ЖИЗНЬ - ЛОТЕРЕЯ, ЧТО БУДЕТ НЕИЗВЕСТНО | |
ВРЕМЯ И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: | УЧАСТНИКИ: |
|
|
|
- Подпись автора
— Мой отец может заставить меня жениться. Может заставить надеть корону. Может заставить произносить правильные слова и выполнять правильные действия, — его голос стал тише, но в нём появилась стальная решимость. — Но он не может заставить меня чувствовать то, чего я не чувствую. И никто не может.
— Альбрехт III Янг
Любовники смерти - это...
...первый авторский кросстайм. События игры параллельно развиваются в четырех эпохах - во времена легендарных героев X века до н.э., в дышащем революцией XIX веке, и поражающем своими технологиями XXI веке и пугающем будущем...
Любовники Смерти |
Добро пожаловать!
городское фэнтези / мистика / фэнтези / приключения
18+ / эпизодическая система
Знакомство с форумом лучше всего начать с подробного f.a.q. У нас вы найдете: четыре полноценные игровые эпохи, разнообразных обитателей мира, в том числе описанных в бестиарии, и, конечно, проработанное описание самого мира.
Выложить готовую анкету можно в разделе регистрация.
Любовники смерти - это...
...первый авторский кросстайм. События игры параллельно развиваются в четырех эпохах - во времена легендарных героев X века до н.э., в дышащем революцией XIX веке, и поражающем своими технологиями XXI веке и пугающем будущем...
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Любовники Смерти » #Настоящее: осень 2029 г. » Жизнь - лотерея, что будет неизвестно
ЖИЗНЬ - ЛОТЕРЕЯ, ЧТО БУДЕТ НЕИЗВЕСТНО | |
ВРЕМЯ И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: | УЧАСТНИКИ: |
|
|
|
День выдался тяжелым, усталость пришла не сразу. Она словно таилась где-то в глубине тела, выбирая момент, чтобы обрушиться — тяжестью век, ломотой в затылке, медленной тягой к чаю с мятой и каплей коньяка. Конечно же до конца записей коньяк в чае оказаться никак не мог, но мята - сколько угодно.
В кабинете пахло сандалом и влажной древесиной. Свеча, оставшаяся от утренней сессии, уже давно догорела, но в воздухе всё ещё держался тонкий след её аромата. Шторы были плотно задвинуты, и в комнату не проникал вечерний свет — только мягкие лампы, рассеянные по углам, освещали пространство, создавая тени, словно специально обученные быть в нужных местах. Тут всё было устроено нарочно уютно: чтобы человеку, пришедшему с болью, не захотелось бежать.
На низком столике перед диваном, рядом с чашкой, лежала кожаная папка. Долорес закончила работу с предыдущим клиентом около часа назад, но сразу закрыть сессию не смогла. Она сидела в кресле, склонившись над записями, и механически водила ручкой по бумаге, не столько конспектируя, сколько пытаясь удержать суть встречи. Иногда, если клиент говорит особенно важные вещи, их не хочется отпускать. Хочется задержать, запомнить, распознать между строк — что именно было настоящим. Она записала несколько ключевых фраз, подчеркнула их, на полях набросала три диагональные линии — условный знак, что к этим мыслям стоит вернуться. Лист был исписан небрежно, но с той особой чёткостью, с какой пишет человек, привыкший искать истину не в тексте, а между ним.
За окном моросил мелкий сентябрьский дождь, ни к чему не обязывающий, спокойный. Середина месяца — время, когда природа кажется немного уставшей: зелень уже не яркая, небо бледное, на тротуарах и в скверах появляются желтые листья. Еще немного и город оденется в багрянец, а следом за ним - умирание, перерождение, зима.
Долорес встала, провела ладонью по подлокотнику кресла, чуть подтянула плед, лежавший на спинке, и пошла в гостиную для клиентов. Та, в отличие от жилых комнат наверху, была нарочно темнее, глубже, будто создана из тумана и ночных разговоров. Здесь никто не смеялся вслух, но здесь учились дышать — заново. В зеркале напротив дверного проёма она поймала своё отражение. В глазах была лёгкая хрупкость, как всегда в такие дни. Волосы собраны небрежно, губы — без цвета. Она поправила ворот кардигана, улыбнулась себе.
Дженис Дензел Картер должна была прийти с минуты на минуту. Первая встреча всегда немного особенная, немного тревожная, как всматривание в старое фото: ты не знаешь, что ждёт тебя в кадре, но точно знаешь — это будет важно. По привычке, Лора быстро пробежала глазами по карточке: имя, возраст, жалобы. Она не любила держаться за информацию до начала разговора, предпочитала живое первое впечатление. Но всё же — имя надо было не перепутать.
Звонок прозвучал негромко, но в тишине дома показался чересчур отчётливым. Пёс, живущий по соседству, отозвался коротким лаем. Лора поднялась, как всегда без спешки, и направилась к двери, задержавшись у зеркала в прихожей. Открыла не сразу, оставив пару секунд тишине — будто давая будущей пациентке возможность сделать первый вдох перед погружением.
На пороге стояла молодая женщина. Долорес сделала шаг в сторону, впуская гостью внутрь.
- Мисс Картер, добро пожаловать, прошу Вас, проходите. - Дом встретил Дженис так, как он всегда это делал — гулом тишины, мягким светом, запахом осеннего чая и древесной пыли. В глубине коридора тикали часы — звук, напоминающий о том, что время в этом доме имеет другую плотность. В этом доме оно может идти быстрее или вовсе остановиться.
Сессия началась с паузы. Лора села в своё кресло. Прикоснулась к ручке. Положила блокнот рядом.
— Спасибо, что пришли, Дженис. Перед тем как мы начнем, расскажите немного о себе, если хотите. Важно, чтобы вам было комфортно здесь, — сказала она мягко, с лёгкой хрипотцой в голосе. Сегодня она будет слушать.
Читай. Смотри. Любуйся. Пиши
хронология, отношения, интересные факты
подпить by Fleming
Припарковав машину в нескольких метрах от дома доктора Прайс, Дженис на некоторое время задержалась в кресле водителя. Она вцепилась пальцами в рулевое колесо и прикусив нижнюю губу прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. У неё ещё не было возможности познакомиться с доктор Прайс, но она уже беспокоилась по поводу их предстоящей встречи и разговора так, как будто бы ей предстояло пройти собеседование.
Нельзя сказать, что Дженис была замкнутым в себе человеком, однако она предпочитала не разговаривать ни с кем о том, что творилось у неё внутри, опасаясь услышать в ответ, что с ней что-то неладно или того хуже, что её проблемы попросту надуманны. В окружении, в котором она выросла, душевные терзания зачастую расценивались как признак слабости.
– Ладно, я все равно не смогу прятаться в машине вечность, – выдохнув прошептала себе под нос Дженис. – Надо просто сделать это. Ничего плохого не случиться. Ничего плохого не случится. Ничего плохого не случится, – с этими словами она открыла дверь и вышла на улицу.
Окинув взгляд дом доктор Прайс, Дженис захлопнула дверцу машины и нажав на кнопку на брелоке поставила её на сигнализацию. Она не взяла с собой ничего, кроме телефона, с которым ходила, не расставаясь с тех самых пор, как они с Леонардом начали встречаться. Ей не хотелось упускать ничего важного в своей жизни.
Поднявшись по лестнице, Дженис остановилась у двери и нажала на звонок. Ожидание было недолгим. Пока доктор Прайс шла, чтобы открыть ей, у неё была возможность рассмотреть немного небольшой участок перед домом, занавешенные окна, немного фасад самого дома. Впрочем, все это время в голове у неё крутилась лишь одна мысль: «зря я все-таки согласилась на это».
Дженис понимала, что Леонард желает ей только лучшего и, вероятно, именно по этой причине отреагировала довольно спокойно на его предложение посетить психолога, хотя, конечно, вначале чувствовала себя немного странно, когда услышала это предложение. У неё не было предрассудков по поводу людей, которые врачевали чужие души, но сама она, конечно, никогда не думала, что окажется в кресле напротив одного из них.
Доктор Прайс оказалась на вид приятной и располагающей женщиной. У неё была теплая внешность и, как успела отметить Дженис, хороший вкус в одежде. Впрочем, мысль о наряде проскользнула в ее сознании почти машинально. Точно также она подмечала в чем одеты прохожие на улице, хотя и не отдавала себе отчет в том, что вскользь порой обращает внимание на их внешний облик.
Городская суета поглощала людей. У них не было ни времени, ни желания рассматривать окружающих. Их мысли были заняты исключительно личными заботами. В отличие от большинства горожан, Дженис, несмотря на свою занятость, обладала внимательностью к деталям и наблюдательностью.
Когда с приветствиями было покончено, они прошли в кабинет. Дженис бегло окинула его взглядом, а затем присела в кресло и посмотрела вначале на телефон, словно желая зафиксировать время, в которое они начали сеанс, а затем и на доктора Прайс.
— Честно говоря, не знаю даже с чего начать, — сказала Дженис, когда женщина предложила ей немного рассказать о себе. — Пожалуй, в некотором роде мы с вами коллеги. Наши профессиональные области тесно переплетены и взаимодополняют друг друга в изучении человека, — она говорила, делая короткие паузы, как будто была немного смущена тем, что пришла на сеанс, но при этом не хотела этого показывать. — И психологи, и молекулярные биологи изучают человека, просто на разных уровнях.
Дженис сама не знала для чего начала об этом говорить. Должно быть, подсознательно она просто хотела заполнить тишину, которую нарушали тикающие часы.
— На самом деле я не могу сказать, что сейчас мне есть на что жаловаться, — соврала Дженис, понимая, что не сможет рассказать психологу об исследованиях, которые проводились в тайных лабораториях и своем беспокойстве по поводу брата. Однако она нашла им альтернативу. — Правда, в последнее время я довольно плохо сплю. Пожалуй, это действительно может стать проблемой для меня, учитывая то количество ресурсов, которые приходится тратить в течении дня. Наверное, у каждого хотя бы раз в жизни бывало нечто подобное. Возможно, вы посоветуете мне какое-нибудь хорошее снотворное?
Пока Дженис не торопилась открываться.
Отредактировано Дженис Дензел Картер (18.04.2025 00:30)
Долорес слушала, молча, не перебивая. Она почти не двигалась, только изредка переводила взгляд с лица гостьи на её руки, на плечи, на дыхание. Ей хотелось уловить ритм, понять, как звучит эта молодая женщина, которая сидела напротив.
Голос Дженис звучал спокойно, ровно, чуть отстранённо, как у тех, кто привык выступать на публике — уверенно, но отмеряя каждое слово. Не было дрожи, не было суеты. Только паузы. Короткие, но значимые. Долорес знала: за такими паузами часто прячется усталость. Или — страх. Иногда оба сразу.
Она кивнула — едва заметно, больше для самой себя. Отметила, как быстро Дженис попыталась установить горизонтальные отношения: "в некотором роде мы с вами коллеги". Это было не бравадой, нет. Скорее — формой защиты. Если вы равны, значит, никто не смотрит на тебя сверху. Никто не ищет слабое место. Никто не даст тебе почувствовать, что ты — объект исследования.
Знакомая стратегия. Что ж.
Слова про бессонницу она тоже пропустила сквозь фильтр. "Не на что жаловаться" — прозвучало с тем особым оттенком, который почти всегда говорит о наличии того, на что жаловаться есть. Просто слова ещё не дозрели, не собрались в горле, не оформились. И если поторопить — рассыплятся, как пепел на ветру.
Снотворное? Долорес чуть приподняла бровь, не более того. Просьба прозвучала с оттенком запроса. Но Дженис знала, что не в таблетке дело, чувствовала это, Лора была уверена. Но проверяла — как далеко можно зайти, как сильно можно надавить на психолога, который сидит напротив и можно ли взять инициативу в свои руки, чтобы вести сессию самой. Неосознанно, конечно. Все это было от страха открыться и быть смешной, не идеальной, настоящей.
Она не спешила отвечать. В её молчании не было пустоты — только полное принятие. Она стремилась создать место тёплое, стабильное, в котором можно осмотреться, прежде чем говорить дальше. Молчание у неё было ремеслом, почти искусством.
В блокноте рядом уже было несколько заметок — ключевые слова, сказанные мимоходом: "коллеги, бессонница, ресурсы, не могу рассказать." Она не записывала дословно. Она вписывала коды, по которым потом могла восстановить весь маршрут мысли и законспектировать итог после того как закроет дверь за мисс Картер.
Пока Дженис рассказывала о себе, взгляд её не раз скользнул по кабинету — по полке с книгами, по картине на стене, по чашке, в которой когда-то был чай. Долорес не стала предлагать напиток — не на первой встрече.
Когда Дженис замолчала, Долорес выдержала паузу. Один, два, три удара сердца. Затем сделала короткую запись на полях — не о словах, а о впечатлении. Почерк у неё был быстрый, острый, но аккуратный. В конце она нарисовала тонкую линию, почти невидимую — знак, что здесь есть слой, который пока не проявился.
Она уже понимала: Дженис — не из тех, кто раскроется сразу. Это будут недели. Месяцы. Работа, похожая на археологию. Аккуратно счищать песок. Не торопить. Не вторгаться. И быть рядом, когда под слоем спокойствия покажется что-то подлинное.
Пока — это только вступление. Настройка дыхания. Первая нота. И этого было достаточно. Сегодня она не будет копать глубоко. Сегодня — просто знакомство, посмотреть друг на друга, услышать рассказ о том, кто к ней пришел и чего он хочет. Конечно же, через три-пять-месяц сессий запрос Дженис обретет форму. Скорее всего он будет абсолютно не похожим на тот, с которым она пришла сегодня.
Она слегка наклонила голову, взгляд её оставался тёплым, но точным — как луч фонаря в сумраке. Ручка в её пальцах коснулась бумаги, но не двинулась.
— Когда вы говорите, что не на что жаловаться… вы больше успокаиваете себя или того, кто слушает?
Читай. Смотри. Любуйся. Пиши
хронология, отношения, интересные факты
подпить by Fleming
Вы здесь » Любовники Смерти » #Настоящее: осень 2029 г. » Жизнь - лотерея, что будет неизвестно