Тени сгущались между кирпичными стенами, цепляясь за ржавые пожарные лестницы и разбитые фонари. Здесь, в изнанке Валенштайна, не было ни сверкающих неоновых вывесок, ни парящих над улицами летающих авто — только запах сырости, перегара и чего-то прогорклого, въевшегося в камни. Фетих шагал неторопливо, его смуглая кожа почти сливалась с полумраком, а белая рубашка, ещё недавно безупречная, теперь казалась призрачным пятном в этом царстве грязи и забытых надежд.
Он не просто так спустился в эти переулки.
Где-то здесь скрывалось то, что он искал — точнее, кто. Но пока что он лишь изучал город снизу вверх, наблюдая, как трещины на асфальте расходятся, словно чёрные реки, уносящие обрывки чьих-то неудавшихся жизней. Вон там, под мостом, спал бродяга, обняв пустую бутылку, словно это последнее, что у него осталось. В другом углу двое подростков что-то горячо делили, их голоса звучали то зло, то отчаянно. А вот и крысы — жирные, наглые, снующие под ногами без страха. Хорошая метафора, подумал Фетих. Именно так и выглядит мир, когда за него никто не отвечает.
Но внезапно его мысли прервал голос — грубый, сдавленный смешком, но от этого не менее угрожающий.
— Ты что еще за монстр?
Фетих замер. Потом медленно повернул голову.
Трое. Крепкие парни в потрёпанных куртках, с тупыми, но решительными лицами. Их жертва прижалась к стене, но Фетих даже не взглянул на нее — его взгляд скользнул только по бандитам.
— Ох, — тихо сказал он. — Какая досада.
Они даже не успели понять, откуда он взялся.
Первый рухнул на землю, оглушённый ударом по голове — даже не сильным, просто точным. Второй попытался рвануться в сторону, но Фетих ловко подставил ему подножку, и тот шлёпнулся в лужу с грязью. Третий застыл, глаза расширились — может, от страха, может, от осознания, что перед ним что-то нечеловеческое.
Фетих улыбнулся.
— Спи, — прошептал он, приложив пальцы к виску бандита. — А завтра ты ничего не вспомнишь. Кроме свербящего желания пойти в ближайшую церковь и простоять на твердом и холодном полу не менее суток кряду, молясь о спасении своей грешной и совершенно бесполезной для этого мира душонке.
Бандит обмяк, как тряпичная кукла.
Двух оставшихся постигла та же участь — их воспоминания растворились, словно чернила в воде. Фетих вздохнул: процедура забвения отнимала у него силы, а его паства пока не была настолько велика, чтобы тратить энергию так расточительно.
Но уходить он не собирался.
Потому что жертва этих троих — была именно той, кого он искал.
— Сегодня твой счастливый день, — сообщил Фетих, протягивая ей руку помощи.