Алисия Монтгомери и ее чинное семейство появились в жизни Пенелопы уже после печальных событий в Валенштайнском бутике 2012 года. Они познакомились на каком-то благотворительном вечере в 2015, и с тех пор были частыми гостями в домах друг друга. Нельзя было сказать, что Лис стала близкой подругой Пенелопы, или что их дети были не разлей вода; но светловолосая носферату была приятно удивлена узнав, что Монтгомери разделяет ее взгляды на многие вещи в этом мире.
Черное купе вампирессы остановилось на подъездной дорожке у старой усадьбы, где чета Монтгомери встречали своих гостей. Пенелопа передала ключи парковщику, чтобы он отогнал автомобиль на стоянку и отправилась приветствовать хозяев и всех собравшихся.
Она прибыла на место в числе последних, и быстро погрузилась в водоворот светского общения, перемещаясь между группками, здесь и там встречая знакомые лица. Говорили ни о чем, делились незначительными новостями и слухами. Мужчины собрались в уютной сигарной комнате и вели свои беседы, девушки развлекались в чуть менее камерной обстановке. Все ожидали начала благотворительного концерта.
Завладев бокалом охлажденного шампанского, Пенелопа вновь вернула свое внимание хозяйке усадьбы, отдавая дань уважения ее трудам по организации этого прекрасного во всех смыслах мероприятия. Пенелопа знала, что организаторский талант Лис дорогого стоил, и рассчитывала когда-нибудь привлечь ее к работе и над своими проектами, однако пока не горело, Джованни решила не портить их приятельские отношения бизнесом.
Единственное, что омрачало настроение Пенелопы этим прекрасным октябрьским вечером, так это полученный накануне роскошный букет белых лилий. Накануне у нее был день рождения, и получив презент, блондинка ощутила бегущий по позвоночнику холодок.
События пятилетней давности оставили неизгладимый отпечаток в памяти вампирессы. С течением времени лишь немного смягчилось их восприятие ею, но говорить, что последствия нападения Морнона в бутике полностью устранены, было невозможно. Большой поддержкой в тот период для Пенелопы оказалась Эжени, невольно вовлеченная в эту странную игру съехавшего с катушек вампира, и пострадавшая от рук одной из его марионеток. По рекомендации мисс Оллред нашелся абсолют, что сумел обработать всех гостей – в их памяти мероприятие закончилось обычной пожарной тревогой. Никакой стрельбы, никаких погибших официантов и паники. Благодаря этому инцидент не просочился в прессу, за что Джованни выражала Эжени отдельную благодарность. Морнон привнес в ее жизнь безумие и хаос, однако с большей его частью удалось справиться совместными усилиями.
На фоне преодоления общих трудностей вампирессы сблизились. Пенелопу удивляло, что судьбы двух женщин, которые до той поры очно виделись от силы пару раз, на столько тесно переплетены. Точки соприкосновения неожиданно находились тут и там, и со временем, девушки стали подругами, проводя вместе больше времени, чем раньше могли себе представить.
Конечно, у Пенелопы была робкая надежда, что букет, от аромата которого у нее разыгралась головная боль прежде, чем она его увидела, прислал кто-то из друзей или соседей, не имеющих представления о негативных ассоциациях миссис Джованни; а карточка от него просто отвалилась при доставке, но в глубине души, не признаваясь в этом даже самой себе, Пенелопа догадывалась, что это пустая иллюзия.
Букет, словно метко пущенный снаряд, полетел в мусорный контейнер в ту же минуту. На удивленный взгляд Гедеона Пенелопа ответила, что не терпит этих цветов, а он, будучи в курсе ее флористических предпочтений и горячей любви к пионовидным розам, не стал давить с расспросами.
Именно этот инцидент вчера вечером заставил перерожденку принять приглашение Лис поехать на охоту в самый последний момент – прежде в планах было провести время с семьей. Джованни малодушно решила быть как можно дальше от дома, чтобы не привести беду к своему порогу.
О том, что в таком случае беда может прийти к чужому дому Пенелопа старалась не думать – найти ее в пригороде было довольно проблематично, плюс Монтгомери никогда не пренебрегали безопасностью. Опытным взглядом носферату вычислила контролирующих периметр поместья охранников, и осталось вполне удовлетворенной их количеством и видом.
– Итак, незабвенная, на какие благие цели ты объявила сбор на этот раз? – обратилась перерожденка к Алисии, желая отвлечься от мрачных мыслей беседой. Для концерта Пенелопа выбрала легкий брючный костюм из светлого льна, и массивные золотые украшения. Пусть начало октября и было не самым подходящим временем для такого наряда, капелька магии в саду Монтгомери удачно корректировала этот погодный нюанс.

– А вот и мисс Оллред пожаловали, – Пенелопа наигранно закатила глаза, услышав с другого конца помещения звучный голос подруги, которая явно пребывала в задорном настроении, и, по всей видимости, решила раззадорить других. Ее появление было особенно эффектным, поскольку все собравшиеся гости беседовали в пол голоса, отчего слова терялись на фоне друг друга, сливаясь в единый гул. С появлением Эжени гул резко прекратился, и на несколько мгновений воцарилась странная для такого собрания тишина.
Но Пенелопа была рада видеть Эжени.
Услышав обещание подруги быть смирной, перерожденка не выдержала и расхохоталась, окончательно развеяв флер холодной загадочности вокруг своей фигуры. Алисия же, судя по застывшему выражению лица, явно сожалела, что собрала этих двоих в одном помещении, не просчитав последствия. Поприветствовав Эжени, она извинилась, и под благовидным предлогом покинула их, растворившись среди гостей.
– Вечер перестает быть томным. Кстати, с чего ты взяла, что я не умею курить? – обнимая миниатюрную блондинку в ответ спросила Пенелопа с оттенком в игривости в голосе, – я живу на свете уже так давно, – добавила она, растягивая «а» в слове «так», – что почти не осталось дурных вещей, которые я бы не пробовала, – это было правдой. Просто время меняет даже вещи более фундаментальные, чем пагубные пристрастия отдельно взятых лиц. Принадлежность к VI руне Вакха позволяла Пенелопе без каких-либо проблем предаваться любым увеселениям, ведь усиленная даже по вампирским меркам регенерация сводила на нет любой вред организму. Просто изменился образ жизни, и безумные кутежи остались лишь в воспоминаниях.
– И смею предположить, что тебе ни капельки не жаль, – с усмешкой закончила носферату, в ответ на претендующий на искреннее сожаление вздох Эжени, на счет эмоций хозяйки вечера. 
На свет появилась самокрутка. Комичности ситуации добавляло то, с каким видом мисс Оллред ее презентовала. Вообще, она умела создать желаемую атмосферу в любых условиях, и, пожалуй, если бы не общее тревожное состояние, Пенелопа могла бы ощутить себя юной своевольной дурочкой в отцовском доме, тайком пробующей запретное.
– А что муж, муж человек приличный, не то, что мы. Ладно, пойдем. Только не показывай ее Алисии, а то с несчастной случится удар, а ей еще командовать всем этим парадом. И прошу, не говори, что в твоем багажнике самогон, даже если так и есть. Пусть это останется твоей маленькой тайной.
Под руку девушки покинули холл усадьбы, направляясь на улицу, в прекрасный сад, где можно было найти укромный уголок и спокойно побеседовать, пусть даже не за бокалом изысканного шампанского, а за самокруткой. Вообще-то самокрутка даже больше подходила к ситуации, учитывая тему, которую вампирессы планировали обсудить.
– Ты правда хочешь знать? – Прищурив голубые глаза, девушка с сомнением посмотрела на собеседницу, затем затянулась, выдохнула, позволив себе выразить в этом выдохе скопившееся внутри напряжение, и отведя глаза в сторону заговорила:
– Вакх его знает, обошлось или нет. Цветочки вчера привезли, поэтому я и сорвалась сюда в последний момент. Никому толком не говорила куда и на сколько еду, кроме Лис, разумеется, – Пенелопа снова посмотрела на Эжени, и на этот раз в ее взгляде можно было различить искренние чувства, обычно тщательно скрываемые под маской отстраненной уверенности – усталость и тревогу.
– На мне ведь нет GPS маячка, так что, искать по округе вампира – все равно, что иголку в стоге сена. А домашние его не волнуют. Только я.
Морнон был такой загадкой, которую разгадывать не было ни малейшего желания. Будь у Пенелопы больше сил, больше власти над руной, она бы без малейших сожалений оторвала его изуродованную голову и выбросила в ближайшую реку, навсегда забыв, что такой персонаж был в ее жизни. Чтобы эти прокуренные тараканы, что определенно завелись в мозгу Лукаса много столетий назад, захлебнувшись подохли, так и не раскрыв всей глубины его замыслов.
Абсолютно точно миссис Джованни не гадала бы после бессонными ночами, чего же он все-таки от нее столь настойчиво хотел.
Пенелопа, подумав немного, затянулась снова, и вернув сигаретку подруге уселась прямо на бортик фонтана, свесив ноги. Можно было окончательно потерять светское лицо сбросив босоножки и опустив ноги в воду, но перерожденка решила повременить с этим. Мысли ее занимали воспоминания о трагедии в бутике: бред и пафос его речей, запах сигарного дыма – он отчего-то казался перерожденке особенно неприятным, как будто вампир дымил редкостной дешевкой. Хруст позвонков – в тот день пострадало особенно много шей, и по большей части от ее рук.
– Знаешь, что действует на нервы больше всего? То, что я не понимаю правил этой игры. Это как брести по огромной безэховой камере и полной темноте. Никаких ориентиров. Никаких подсказок. Что ему надо? – Посмотрев на собеседницу, девушка инстинктивно выхватила взглядом маячившего в отдалении охранника Монтгомери, бдительно следящего за порядком.
– Ну да ладно, не будем о печальном. Конечно, Морнон злобный гений, но ведь его власть не безгранична. Думаю, все будет хорошо. Давай повеселимся. Ты в курсе на кого будет охота? Я даже не удосужилась спросить.