Это место было мертво. Не в газетном смысле — не "опустевшее", не "охваченное карантином". Нет, это место знало, что оно мертво. Оно щёлкало выбитыми витринами, как гнилыми зубами, и смеялось, когда ветер шевелил пластик чёрных мешков, лежащих на обочинах.
Витрины в темноте выглядели оскаленными пастями, дополняя витающее между домов ощущение страха. Света почти не было, только местами, где сохранялись и каким-то чудом работали трансформаторы, в смоге и тумане мерцали размытые световые полусферы. Их цвета были разными - желтые, белые, голубоватые, одно ярко-розовое, где мерцала вывеска, одно переливающееся, ближе к границе ограждённой зоны. Это раскрашивало тьму в другие оттенки, кроме мрака. Но только визуально.
На обочинах пели сверчки, иногда прямо между прямоугольными чёрными пакетами на обочине, в которых можно было угадать силуэты. Они замолкали, когда мимо кто-нибудь проходил. Но не всегда.
Фератейн не давал никому себя заметить. Он не ощущал других таких же, как он сам, вокруг. Возможно они были тоже заперты тут, но тоже скрывались. Кто знает? Он шёл по пустой улице, обходя брошенные машины, иногда слыша далёкие вскрики или стоны и ощущая вспышки ужаса.
Партитура пустоты…
Под его ступнёй что-то хрустнуло с едва слышным пластиковым треском. Он опустил взгляд и увидел детскую игрушку, машинку. Перешагнул её и пошёл дальше. О чём уже горевать? Всё преходяще. Любая драма - лишь эпизод, даже та, что будет последней.
Он не желал тут находиться. Он оказался тут случайно. Буквально - заехал в район, а когда решил его покинуть, то обнаружил оцепление. Никакие доводы не помогли. Видимо, среди суровых сосредоточенных полицейских не было музыкальных ценителей. Ментально воздействовать на них Фератейн не решился - это могло не помочь, а обратиться куда большими последствиями. В этом и были минусы того, что люди знали об иных - они знали и чего ждать от них.
Прошло уже много времени. Фератейн спрятал свою машину в одном из пустующих гаражей и забросал её корпус грязью, чтобы придать предельно нежеланный вид. Пока это работало. Там же можно было выспаться в очень относительной безопасности. Но он ничего там не оставлял - да и оставлять было нечего. Бумажник был в кармане, одежда в единственном экземпляре, права и прочие документы - в футляре для скрипки. Скрипку он брал с собой, не желая оставлять её тоже. Это был великолепный инструмент, с мягким бархатным звуком, с глубоким резонансом, поющим даже на высоких нотах без визгливости и писка. Этой скрипке было уже триста лет, половина возраста самого Фератейна. Он был рад, что в этот раз взял на выступление её, а не свою самую важную скрипку. Он не был уверен, что переживёт происходящее, а вряд ли кто-то может понять ценность подобного инструмента. Он не желал, чтобы его скрипка погибала здесь.
Издалека раздался щелчок выстрела; эхо, словно резиновый мячик или вспугнутая птица, пролетело по улице, заставив зашевелиться и встрепенуться всех её обитателей, даже тех, что были вне поля зрения. В воздухе повисла настороженность.
Фератейн вспомнил времена чумы в Лиаване шестнадцатого века. Тогда было даже тяжелее. Тяжёлый липкий дым в воздухе, обезображенные трупы, звуки молитв, плача, хрипы и потрясающая жестокость. В моменты, когда инстинкты побеждают, помноженные на хитрость и изощренность выживающего разума, они становятся самым страшным оружием. Впрочем, это трюизм.
Было веское отличие от тех времён - сейчас Фератейн мог заразиться.
Если бы не это, он бы воспринял происходящее как приключение. По крайней мере близко к тому, хотя и не так приятно. Сейчас он действительно рисковал. И хотя он мог сейчас пренебречь всеми надуманными людьми запретами, это тоже было небезопасно. Если человек найдёт, допустим, кусок ветчины в супермаркете, всё, чем он рискует - это плесенью и несварением. Фератейн же мог получить не только пищу, но и заразу. Он видел тех, кто лежит в мешках на обочине. И присоединяться к ним не желал.
Тишина стояла почти полная. Шаги были тихими, слова произносились шёпотом, все действия совершались в тишине, чтобы не привлекать внимания. Только со стороны сверкающего за барьером Валенштайна доносился неумолчный гул города, шелестящий, глубокий, расстраивающий и вызывающий глухой гнев и тоскливую зависть. На фоне этого гула отчётливее прозвучал скрип мелких камней под чьей-то ступнёй. Фератейн резко повернул голову, но он не ощущал желание напасть. Взгляд подтвердил ощущения: в переулок ускользнул тонкий силуэт, судя по эмоциям и ощущениям - девичий. Она была испугана и спешила. Фератейн затормозил было на секунду, но потом пожал плечами и пошёл дальше.
Он не мог помочь всем, даже если бы хотел…
Из переулка донесся сдавленный тонкий крик и звуки борьбы. Фератейн остановился и вздохнул.
…Но это не значит, что не надо помогать хоть кому-то.
Вопрос морали? Возможно. За половину тысячелетия можно выработать много неожиданных навыков, не все из них о жестокости и цинизме. Он развернулся и быстро приблизился ко входу в переулок. Там было темно - но не для глаз вампира. Тени боролись, мусор хрустел под ногами, усиливая зловоние. Были слышны тихие звуки напряжённого дыхания, а эмоции сплелись в неприятное предвкушение с яркой ноткой дикого страха. Фератейн оскалился, почти бессознательно, как пума, готовящаяся броситься в бой. Потом сорвался с места.
Их было двое, кроме девушки. Вытянутые пальцы с когтями вонзились в горло первого, пробивая гортань. Фератейн вырвал руку, раздирая кожу и жилы; брызнула кровь, как теплый дождь. Девушка упала, когда второй человек разжал руки. Ему Фератейн просто свернул шею. Первый за его спиной как раз сполз на пол, лихорадочно пытаясь зажать разорванное горло руками и издавая жуткие свистящие звуки. Девушка издала судорожный всхлип, глядя с земли на оскаленное и забрызганное кровью лицо Фератейна, едва видимое в темноте. В его зрачках блеснули золотистые озёрца отраженного света, когда он перевел на неё взгляд. Девушка прижала к себе пластиковый пакет, который выронила в момент нападения, вскочила на ноги и с едва слышным почти животным глухим вскриком бросилась прочь по переулку. Фератейн стёр кровь с лица ладонью, впрочем, только её размазав, а потом крикнул девушке вслед:
– Дура, я тебя спас!!
Никто ему не ответил. Фератейн тихо усмехнулся и повернул обратно. Вряд ли он мог говорить о доверии и чистоте помыслов.
Запах крови, смешивающийся с нарастающим запахом разложения, пилой прокатывался по нервной системе хищника. Нос Фератейна поморщился, когда он выскользнул из переулка. Стычка могла привлечь чьё-нибудь внимание, и ему казалось, что так и произошло. Почему-то ощущение взгляда в спину только усилилось. Фератейн остановился и оглянулся, пытаясь определить направление взгляда, но оно было неопределённым. Вполне возможно, что просто несколько местных жителей насторожились, услышав звуки борьбы и крики из переулка. Вряд ли кто-то желал помочь. В такие моменты, особенно ночью, все просто стараются спрятаться, скрыться и надеяться, что их не найдут. А если найдут - то не их, а их соседей.
Фератейн поправил скрипку на плече и пошёл дальше.

Подпись автора

[html]<style>a.prof-signature {width: 76px;height: 120px;bottom: 50px;right: -13px;position: absolute;filter: grayscale(0.2) brightness(1);background: url(https://forumstatic.ru/files/001c/80/b1/76229.png) no-repeat center / 100%;z-index: 5;border-bottom: none!important;will-change: filter;transition: filter .3s ease-in-out;}
a.prof-signature:hover {filter:grayscale(0.2) brightness(1.1)}
a.prof-signature::before {content: none!important;}</style>
<a href='https://lepidus.ru/viewtopic.php?id=6633#p276002' title='хронология' class='prof-signature' target='_blank'></a>[/html]