Я задыхалась.
Не от нехватки воздуха, а от избытка его. От каждого жеста, от каждого слова, падавшего тяжелее свинца, от каждого признания, обжигающего изнутри. Он был так открыт, так откровенен в своих проявлениях, что это сносило все мои внутренние баррикады. Я слышала его сбитое, сорванное дыхание, чувствовала, как Джулс порой вздрагивал, почти физически ощущала, как он сдерживал себя, не давая чему-то сокрушительному вырваться наружу. Атмосфера между нами была плотной, густой, и я тонула в ней, захлебываясь.
Он говорил так хрипло, что его голос скреб по нервам, заставляя слуховые рецепторы вопить. Почему раньше у меня возникало желание попросить людей прокашляться, а его тембр окутывал меня, лишая воли и затуманивая сознание? Джулс говорил мне о том, что целовал других девушек, и я уже ненавидела их лютой, иррациональной ненавистью, не имея на то никакого права. А следом за этим — яд: я ничем не лучше. У меня тоже была жизнь до него, но теперь она казалась блеклым сном. Мною овладело дикое, всепоглощающее желание — вычеркнуть все, стереть в пыль и начать новую жизнь с этой головокружительной, роковой встречи.
Я не могла перестать смотреть в его глаза, не могла отступить, не могла забрать свою руку, я чувствовала тот же огонь, что и Джулс, он пожирал меня, и впервые в жизни, ощущая такой спектр чувств — от животного страха до блаженной готовности, — я хотела остаться в этом аду, а не бежать к фортепиано. Наверное, именно тогда я в полной мере осознала в какую бездну я шагнула, попросив его меня украсть.
Моя ладонь пылала, его пальцы на моей щеке казались раскаленными, будто оставляли невидимые отметины. Сердце колотилось так яростно, что почти причиняло боль — настолько остро ощущалось каждое мгновение. Мне пришлось плотно сжать губы, чтобы сдержать стон — не боли, а переизбытка жизни, который разрывал меня изнутри.
А Джулиан тем временем методично, шаг за шагом, порабощал мою волю. Он приблизился так близко, что наши дыхания сплелись, вынудил меня нервно сглотнуть, снова расслабить губы, потому что воздух в моих легких рвался наружу сдавленным, прерывистым вздохом.. А когда он зарылся ладонью в мои волосы, еще что-то сказал, окончательно опьянив мой разум, а потом все же поцеловал меня, я уверена, вместе с выдохом из меня вырвался обреченный сдавленный всхлип.
Я бы не смогла сказать ему «нет». Я бы не смогла сказать это и себе, потому что каждая клетка моего тела отзывалась согласием. Хотела быть здесь и сейчас, сжечь все мосты, забыть обо всем. Я хотела потеряться в этом поцелуе, раствориться в нем без остатка. Хотела целовать его в ответ с яростью, впиваться пальцами в его шею, прижиматься так близко, чтобы стереть саму память о том в этом мире существует еще хоть что-то, кроме его губ. В этом безумии было отчаянное, первобытное желание — снова, хоть на миг, поверить в то, что меня можно желать.
Этот поцелуй – не вопрос и не просьба, это был ответ на все, что мы не могли друг другу сказать во время тех случайных встреч. Сначала это была просто податливость, взаимная уступка, признание в собственном бессилии. Но его губы двинулись, заставив мои ответить им, и мягкость сменилась требовательностью. Казалось, он забирает из меня воздух, трезвые мысли, оставляя лишь головокружительный наркотик его близости.
И тогда во мне что-то сорвалось с цепи. Осторожность, страх, память — все было сметено одним мощным порывом. Мои руки взметнулись, чтобы обвить его шею, вцепиться в воротник его рубашки, притянуть его ближе, стереть и без того несуществующую дистанцию. Я отвечала ему с той же яростью, даже разок укусила его губы в отместку за всех тех девушек, которых он целовал без разрешения и как будто даже за всю ту боль, что была в моей жизни до него, и что, я знала, будет после.
Напряжение нарастало, как отдаленный гром, пока вся моя нервная система не замерла на пике, судорожно вобрав в себя последний глоток воздуха. Он замедлил движение, его губы смягчились, превратившись из шквала в ласковое, почти невесомое касание. Он оторвался, но лишь на сантиметр, и его прерывистое, горячее дыхание обжигало мою влажную кожу.
Тишина, что опустилась между нами, была оглушительной. Я не решалась открыть глаза. Я боялась увидеть в его взгляде торжество, жалость или, что хуже всего, ту же всепоглощающую одержимость, что пожирала меня изнутри. Но когда мои ресницы дрогнули и поднялись, я встретила его взгляд. Темные зрачки были расширены до бездны, в них плавало то же недоумение, та же первобытная ясность.
И в этой тишине, без единого слова, стало ясно одно: обратного пути нет. Что-то сломалось. И мы оба понимали, что этот поцелуй был не концом, и завтра все точно не вернется на круги своя. Ничего уже не станет как раньше.
Подобные чувство я испытывала лишь когда мои пальцы касались клавиш рояля. Нормально ли так теряться от поцелуя? Нормально ли вот так целовать практически незнакомца? Нормально ли, что мне стало страшно? Я убрала свои руки с его плеч и сделала маленький шаг назад, создавая себе хоть какое-то пространство для мыслей. Вакуум в голове снова наполнялся воздухом.
– Должно быть, – мой голос потерял всякую звонкость, – я тоже должна что-то рассказать о себе, – мои губы расплылись в лукавой улыбке. – Хочешь спросить или придумать самой? Может… вина? – для кофе было слишком поздно. – Тут становится холодно.
Я продолжала улыбаться, и он точно, совершенно точно знал, что я его обманываю. Мне совершенно не было холодно, я хотела поговорить в более комфортной обстановке.
Отредактировано Джулия Вайс (06.10.2025 14:39)
- Подпись автора
[html]
<style>a.key-signature {width:70px;height:170px;bottom: 5px;right: -35px;position: absolute!important;background: url(https://png.pngtree.com/png-vector/2024 … 539362.png) no-repeat center / 100%;z-index: 5;border-bottom: none!important;filter:brightness(1.3);will-change: filter;transition: filter .3s ease-in-out;}
a.key-signature:hover {filter:brightness(1.5)}
a.key-signature::before {content: none!important;}</style>
<a href='https://lepidus.ru' title=' ' class='key-signature' target='_blank'></a>[/html]
