События, произошедшие на другом материке, нашли отклик в сердцах множества людей — не только жителей соседних регионов. Даже в столице Дюссельфолда, где о происходящем в Бонно узнавали исключительно из средств массовой информации, люди проявили глубокое понимание ситуации и активно включились в оказание помощи.

В Историческом университете Валенштайна закипела активная работа по сбору гуманитарной помощи для пострадавших на другом материке. На территории студенческого городка вырос целый палаточный городок — три вместительные палатки, под сенью которых кипела жизнь. Здесь не только собирали коробки с пожертвованиями, но и угощали всех неравнодушных участников горячим чаем, создавая атмосферу единства и общей заботы.

Инициатива исходила от кафедры археологии. Когда старшекурсников собрали в спортивном зале и спросили, кто готов принять активное участие в мероприятии, Лоррейн оказалась одной из первых, кто решительно поднял руку и вызвался помочь.

Она ощущала почти физическую потребность быть полезной. Это странное чувство пришло к ней спустя время после того, как она получила силу от крёстной и более или менее оправилась от событий на озере Пеннилэйк — если вообще можно было оправиться от такого, — чтобы вообще снова понимать собственные чувства.

Кроме внутреннего желания помогать, Лоррейн двигало ещё одно желание — отвлечься от мыслей, которые время от времени посещали её голову. Все последние дни, когда она была не занята попытками спасти людей, за которыми приходил Ксенос, и чьи души потом проходили через неё, оставляя всякий раз ужасное послевкусие от своего присутствия, Лоррейн пыталась отвлечь себя делами.

Она словно одержимая взялась за уборку, трижды за неделю перемыв весь дом от пола до потолка. В строительном магазине прикупила краску с твёрдым намерением преобразить холл. Однажды, к собственному ужасу, поймала себя на том, что колдует над противнем с печеньем. Словом, Лоррейн с головой погрузилась в те самые домашние заботы, которыми миссис Войц всегда отвлекалась от тревог.

Однако если раньше, ещё будучи маленькой девочкой, она восхищалась крёстной и мечтала быть похожей на неё. Та была для неё настоящим образцом для подражания, воплощением всего, к чему она стремилась. То теперь, когда эти черты начали проявляться в ней, они вызывали не радость, а настоящий страх.

Лоррейн порой спрашивала себя, осталась ли она такой же, как была после обряда «Гавата», или же её личность постепенно вытесняет какая-то другая? Иногда, в особенности после очередной неудачи, страх отступал, и ей становилось совершенно безразлично, что с ней произойдёт в обозримом будущем. Но проходило время, и он снова возвращался.

Лоррейн не могла никому рассказать о том, что мучило её. Подруга не смогла бы понять, поскольку была человеком. Мартин и так переживал из-за смерти родителей, и ей не хотелось лишний раз напоминать ему об этом. Дерек улетел в другую страну уже довольно давно, и разговаривать с ним об этом по телефону казалось ей неправильным. Со Стоуном они были недостаточно хорошо знакомы, чтобы у неё появилось желание поделиться с ним своими переживаниями. Дедушка сейчас пытался разобраться со школой, директором которой стал после смерти её отца. Оставался только Ксенос. Однако они не были друзьями.

Лоррейн закончила укладывать средства индивидуальной гигиены в очередную картонную коробку и выпрямилась, удовлетворившись своими трудами. К ней подошёл один из студентов и предложил горячий чай. Она приняла пластиковый стаканчик с улыбкой и поблагодарила его за заботу.

На улице было уже довольно прохладно, поэтому на ней была осенняя куртка и даже шапка. Сделав небольшой глоток чая, она окинула взглядом палаточный городок. Когда она скользнула взглядом в сторону дорожки, то обнаружила на том конце Ксеноса. Внутри появилось тревожное чувство.

— Только не сегодня, — попросила она его, как будто бы он мог услышать её или прочитать эти слова по губам.

Подпись автора

Хронология эпизодов

Когда мужчина послал воздушный поцелуй, Лоррейн едва сдержалась от соблазна поймать его. Она прикусила нижнюю губу и, чуть склонив голову набок, нервно пожевала её, словно ему каким-то магическим образом всё же удалось вызвать у неё эмоции, которые она неумело пыталась скрыть.

В сердце у Лоррейн царил хаос, а в голове — бардак, когда он находился поблизости. Она нехотя, но всё равно возвращалась к мыслям о нём, хотя уже сейчас ей удавалось встряхнуть себя напоминанием о том, что он всё же не был тем человеком, в которого она когда-то без памяти влюбилась. Вместе с тем химия между ними всё ещё существовала, а его лицо, даже несмотря на её нежелание, всё же вызывало у неё неподдельные эмоции. Правда, чем больше они общались, тем сложнее становилось разобраться в них.

Как-то, сидя в гостиной и рассматривая старые фотографии, на почти каждой из которых был Доминик, Лоррейн решила, что попробует не думать о Ксеносе как о Доминике. Вместо этого она попыталась представить, что у него просто был брат-близнец — брат-близнец с явными наклонностями социопата.

Думать о нём как о брате Доминика, зная при этом, что он им не являлся, было непросто. И всё же такой подход казался лучше, чем бесконечно зацикливаться на самом Доминике, которого, как ей казалось, уже нельзя было вернуть.

Днями ранее она даже попыталась призвать его дух, когда ей показалось, что готова к разговору с ним. Но он, судя по всему, был не готов, или у неё просто пока не получалось управлять своими новыми способностями. Как бы там ни было, поговорить им так и не удалось.

В ту ночь, когда он не вышел на связь, она почувствовала себя так, словно он избегал её. Как если бы они были на разных концах города, и он не брал бы трубку, оставляя её в мучительном ожидании ответа слушать глухие гудки.

Ксенос, вместе с тем, напротив, не собирался никуда уходить. И даже более того, планировал задержаться подольше. Он довольно быстро преодолел расстояние, которое разделяло их, и оказался рядом.

— Знаешь, если бы после каждого твоего появления не умирал кто-то, то я была бы чуть больше рада тебя видеть, — с прищуром посмотрев на него, процедила Лоррейн, демонстративно разведя пальцами в стороны, чтобы показать, насколько незначительно увеличилось бы её желание встречаться с ним. Её губы при этом скривились в ироничной усмешке.

— ...брат-близнец моего погибшего парня с антисоциальными наклонностями, — дала ему характеристику Лоррейн, сложив руки на груди в защитной позе. — А что до гуманитарной помощи… Если хотя бы одна консервная банка спасёт жизнь голодающего человека, то я буду считать это своей маленькой победой, — продолжила она, чеканя каждое слово. — Победой над тобой и такими, как ты, мой дорогой костлявый друг.

Она отвлеклась на мгновение, когда к ней обратилась одна из девушек, поинтересовавшаяся, где ещё можно взять пустые коробки. Лоррейн сообщила ей, в какой аудитории они лежат, а после вернулась к разговору.

— Так что, если ты пришёл сюда забрать кого-то, знай: тебе удастся это сделать только через мой собственный труп, — она изобразила на лице искусственную улыбку. — Лучше помоги разложить банки в ряд. И то пользы будет больше.

Лоррейн говорила с ним с вызывающей дерзостью, поскольку успела пережить столько испытаний, что другой человек давно бы сломался. Колкими ирониями, язвительными нападками и попытками шутить над серьёзными вещами она выстраивала защитный барьер вокруг своей израненной души.

— Я вот думаю, если твои руки будут заняты, то ты ведь не сможешь ничего натворить, верно? — она не была в этом уверена, но была готова вцепиться в любую надежду. Торопливо вручив ему коробку с консервами, не дожидаясь ответа, Лоррейн послала ему воздушный поцелуй. Как будто возвращая должок.

Подпись автора

Хронология эпизодов

Ксенос мог считать себя правым — и даже был отчасти прав, — но Лоррейн словно оградилась невидимой стеной от его слов. Она упорно видела в нём виновника всех бед. Перекладывая ответственность на него, она чувствовала себя чуточку лучше: иначе ей пришлось бы столкнуться с собственной виной.

Впрочем, гораздо страшнее было другое. Она рисковала поддаться чувствам к существу, природа которого ей была даже до конца непонятна. Таким образом, это стал её способ оградиться от разрушительных эмоций — отрицать их, прятать за гневом и обвинениями.

Наблюдая, как он ловко управляется с коробкой, Лоррейн сложила руки на груди и смотрела так, словно её не впечатлили его фокусы. Закатив глаза, она хотела отвести взгляд, но мужчина уже оказался рядом. Он прикоснулся к её подбородку и заставил смотреть на себя. На мгновение по спине пробежали мурашки.

Лоррейн ответила не сразу. Они стояли друг напротив друга, глядя в глаза. В эти короткие мгновения она пыталась понять, что чувствует, глядя на его лицо, но не могла облечь чувства в слова.

— Не может, — ответила она, не отрывая взгляда от его глаз. — Все когда‑нибудь умрут, и даже я. Но терять близких, даже зная заранее, что их однажды не станет, всё равно больно — сколько к этому ни готовься.

Она сделала паузу.

— Тебе не понять. Ты никогда и никого не терял. — Уголок её губы дрогнул. — Да ты и не жил по‑настоящему. Можно сколько угодно рассуждать о смерти, но понять ценность жизни можно, лишь пройдя этот путь.

Ксенос не был человеком, а значит, не мог испытывать того же, что и люди, даже если интересовался, как они живут. Знать о жизни других — не то же самое, что прожить свою.

— Жизнь не идеальна. Люди редко задумываются о вечном. Однако она стоит того, чтобы её прожить. Попробуй, вдруг и тебе понравится, — последняя фраза была сказана так, словно Лоррейн бросала ему вызов.

На мгновение ей показалось, что это хорошая идея: если он проникнется к людям, то, быть может, не будет столь холоден в тот час, когда придёт пора их забирать. Однако она спросила себя: если не он, то придёт другой? — и не смогла ответить на этот вопрос.

— Как думаешь, у тебя получится побыть обычным человеком? — приподняв брови, спросила Лоррейн, прикоснувшись своей рукой к его руке так, чтобы убрать её от своего подбородка. — Давай. Решайся.

Она помнила, что он пришёл не для того, чтобы разговаривать с ней о жизни, поэтому попутно размышляла над тем, кто может оказаться следующим в его списке.

— У тебя, наверное, и друзей никогда не было, — с этими словами Лоррейн прищурилась. Она отошла к столику, который стоял неподалёку, взяла пластиковый стаканчик, в котором уже был пакетик, и налила в него горячей воды.

Развернувшись к Ксеносу, она сократила расстояние между ними и протянула стаканчик.

— Держи. Просто чувствуй вкус, тепло, запах, — на её губах появилась слабая улыбка. — Конечно, это не первоклассный чай где‑нибудь в кафе, но он куда более особенный.

Подпись автора

Хронология эпизодов

— Что ты, стрихнин — это так… банально, — иронично улыбнувшись, ответила Лоррейн, когда мужчина уточнил не отравила ли она напиток. — Всего-лишь болиссийская язва. Понравилось? Говорят, бодрит лучше кофе, — разумеется, ничего в чае не было, но она бы не была собой, если бы не попыталась его поддразнить.

Лоррейн не знала, кто станет следующей жертвой, но ощущала: кульминация близится. По коже пробежал холодок — не осенний ветерок с привычной прохладой, а ледяной сквозняк из загробного мира. Его нельзя было ни с чем спутать: он проникал глубже, чем просто холод. Он буквально пронизывал её до самых костей.

Отвлекшись на миг от разговора, Лоррейн вновь оглядела окружение. В голове стучала одна мысль: нужно угадать, кто станет следующей жертвой «вихря времени» — так она окрестила эту силу. И успеть до того, как произойдёт непоправимое.

— Как что? Ты же вроде бы правильный парень, — снова вернув все внимание Ксеносу, заметила Лоррейн. — Ты не можешь размахивать косой просто так, ведь ты создан, чтобы поддерживать равновесие, — она приподняла брови, посмотрев ему в лицо. —А если то, что я не так давно прочитала правда, то это и отличает тебя и таких как ты от кровавых языческих идолов, которые собирали жатвы в древности. Не забывай, красавчик, ты говоришь с будущим археологом.

Лоррейн действительно не теряла времени даром и искала информацию о том, что из себя представляют Жнецы, и чем они отличаются от других представителей сверхъестественной когорты.

— И да, я в курсе, что «за порогом что‑то есть», — она небрежно махнула рукой. — Я, между прочим, медиум. Пусть недавно, но всё же. А если верить проповедникам, нас ждёт увлекательное путешествие по колесу Сансары. Только вот мало кто рвётся прокатиться раньше срока — слишком уж мы привязаны к материальному миру.

Внезапно Лоррейн ощутило словно воздух вокруг стал более густым и вязким, отчего дышать стало как будто бы тяжелее, хотя в действительности для остальных людей ничего принципиально не изменилось.

Молодой человек, который нёс коробки, как раз подходил к оголенному проводу, возле которого подтекал кулер. Они с Ксеносом заприметили его примерно в одно и тоже время, и даже успели переглянуться.

Не раздумывая, Лоррейн рванулась вперёд с криком:

— Осторожно!

Её голос заставил всех обернуться. Студент замер в тот самый миг, когда его нога зависла над проводом. Лоррейн толкнула его в сторону — оба рухнули на пол.

Парень уставился на неё в полном недоумении.

— Провод, — коротко объяснила она. — Ты чуть не наступил на провод.

Понимание медленно дошло до него. Он перевёл взгляд на провод, который уже начал искрить, и беззвучно прошептал:

— Спасибо…

Подпись автора

Хронология эпизодов