После того как Гай Октавиан решил жить как обычный человек и взял новое имя, прошло несколько лет. Он прошел все стадии принятия, примирился с переменами в своей жизни и открыл своё истинное призвание. Он стал свободным проповедником, который трактовал книгу Бытия и призывал людей прислушаться к нему.

Главный переломный момент разделивший его жизнь на «до» и «после» случился тогда, когда они с подругой по несчастью совершили побег, преодолев зловонную яму, кишащую некрофагами, и оказались на свободе. Мир к тому времени изменился до неузнаваемости. Он был потерян и не знал, что делать. Тогда-то на его пути и встретился человек, который протянул руку помощи и подбросил до Смоука.

Этот человек познакомил его с миссис Баркли, которая в последующем стала называть его своим сыном, наконец-то вернувшимся с фронта. Её настоящий сын, к сожалению, погиб в горах Каниша, но став им, Гай Октавиан проникся к ней настоящей сыновьей любовью.

В Смоуке он встретил людей, создавших тайное общество, члены которого пренебрежительно относились к магическому сообществу, не признавая их равными. Они часто посещали дом его названной матери, также являвшейся частью этой группы, и дружески похлопывали его, называя другом, братом и соратником. Вероятно, чувство обретенной принадлежности и сыграло большую роль в принятии им последующих решений.

В отличии от Эжени он даже не пытался найти способ, чтобы снова стать вампиром. Он принял то, что стал человеком, как некий дар, которым теперь мог распоряжаться по собственному усмотрению. Когда же Гай Октавиан обнаружил, что его кровь ничто иное, как лекарство, его осенила неожиданная мысль.

Он поделился со своими друзьями этой мыслью, и они одобрительно похлопали ему, сказав, что пойдут за ним, как за пророком нового времени. И тогда он почувствовал небывалое прежде воодушевление, которое сложно было сравнить с чем-то.

Вначале свободный проповедник Мэйсон Баркли колесил по городам Дюссельфолда вместе со своими сподвижниками в трейлерах, которые служили им и транспортным средством, и родным домом. Через какое-то время, когда они наконец-то добрались до Валенштайна, ему удалось договориться о выкупе небольшого дома на окраине Джернинкса, ставшим приютом для заблудших душ и местом, где он проводил свои проповеди в последние полгода.

Пару раз к Мэйсону на огонёк заглядывала полиция, но им не удалось найти ничего противозаконного в его деятельности, поэтому они были вынуждены оставить его и его друзей в покое. Дом стоял на отшибе, но собирал под своей крышей многих прихожан, которые проникались речами. Все они были заблудшими и потерянными, все они нуждались в поддержке.

Этот воскресный вечер был особенным для пастора Баркли. Перед тем, как спуститься на первый этаж и выйти к прихожанам, которые уже собрались в небольшом помещении, внешне напоминавший церковный приход, он сложил руки в замок, закрыл глаза и мысленно обратился к Всесоздателю с просьбой придать ему силы.

Мэйсон собирался рассказать людям о том, что некогда и сам был темным существом, алчущим человеческой крови, но излечился от недуга и теперь встал на путь искупления. Он долго шел к этому. Не раз думал о том, как это будет. И вот час настал.

— Сегодня важный день, друзья мои, — начал пастор Баркли, обращаясь к прихожанам, которые уже разместились на деревянных лавочках и смотрели на трибуну, с которой он обычно вещал. — Сегодня важный день не только для всех вас, но и для меня, — добавил он, окинув всех присутствующих взглядом и заметил среди собравшихся новых людей.

В качестве предосторожности по всему дому была развешана ангельская трава, которая дурно действовала на вампиров, а также травы, которые плохо переносили оборотни. Так он и его сподвижники, которые дежурили на входе и стояли всякий раз в углах зала, могли не беспокоиться, что к ним в гости сможет пройти кто-то из них. Им было бы крайне некомфортно находиться в данном месте и это сразу же привлекло бы внимание всех присутствующих.

— Но для начала я хочу поприветствовать новых людей, которые решили присоединиться к нам, — сказал Мэйсон, обращаясь к каждому из них. — Будем держаться вместе, братья и сестры! И тогда нам все будет по плечу. Мы сможем пережить самые темные времена в жизни и воссиять.

Пастор опустил взгляд на книгу, которая лежала на трибуне, открыл заложенную в ней страницу и начал читать строки из книги Бытия.

— Дети Эвелона, внимайте! Сегодня мы вновь обратим свои взоры к началу, к священной "Книге Начал", где описано великое самопожертвование и рождение нашего мира. Раскройте сердца и души, чтобы понять правду, записанную в старинных текстах! Каждый камень, каждая река, каждый уголок земли – это часть Эвелона. Он всегда рядом, он защищает нас каждое мгновение. Эвелон совершил величайшее деяние, чтобы спасти человеческий род, несмотря на прегрешения прародителей. Он пожертвовал собой, чтобы воздвигнуть Стену. И эта Стена отделила наш мир от бесчисленных других, избавив от власти Дагона. Но не все слуги Дагона были уничтожены. Коварством и обманом некоторые проникли за завесу еще до завершения подвига Эвелона. Они стали соблазном, голосом тьмы в наших сердцах, источником распрей и злобы. Ибо сказано: «Слабость людская – путь для Дагона».

Закончив говорить, пастор Баркли снова посмотрел на людей, собравшихся в зале.

— Каждый из нас сам выбирает по какому пути идти. Таков был дар нам, как людям. Однако мы не всегда распоряжаемся им так, как следовало бы. Поднимите же руки те, кто совершал или мыслил о грехе, — спросил он и многие люди подняли руки, а вместе с ними поднял руку и сам Мэйсон.

Он не боялся говорить о том, что как человек тоже грешен.

— Не удивляйтесь тому, что и я поднял руку с вами, потому что и я тоже обычный человек из плоти и крови, — сказал пастор, — и во мне живет, как свет, так и тьма. Но в борьбе с этой тьмой я все больше и больше чувствую поддержку Эвелона. Я должен признаться вам кое в чем. Я был вампиром. Я был существом, что алкало кровь и совершало ужасные злодеяния, — говоря это он демонстративно показал свои руки, и по залу прошел шепот.

Кто-то из собравшихся крикнул «но как это возможно», а другой подхватил «нет лекарства от вампиризма», однако Мэйсон выставил свою ладонь вперед, призывая их на время замолчать, чтобы сам он мог продолжить говорить.

— Я был спасен. Я был спасен самим Эвелоном, — снова заговорил он. — И вот я сейчас стою перед вами. Я говорю вам о силе  веры в него и о том, что всякая темная тварь может переродиться.

В этот момент из двери, которая находилась позади него, вывели человека. Во всяком случае, так могло показаться. Ровно до тех пор, пока с его головы не сняли мешок. Руки у него были связаны, на шее был антимагический ошейник. Однако все присутствующие сразу поняли, что перед ними вампир. У него были заостренные уши, красные зрачки и клыки, которые сложно было скрыть. Он не ел довольно давно, отчего заметно исхудал и ослаб. По всей видимости, это был вампир из катакомб, клана, жившего по соседству с некрофагами.

— Узрите, — сказал Мэйсон. — Вы видите сейчас темное существо, питавшееся кровью. Не человека, а вампира. Но сейчас на ваших глазах он станет человеком, — мужчина завернул рукав своей рубашки, взял в руки нож и полоснул себе руку. Существо жадно завыло и попыталось вырваться из крепких рук его помощников.

Мэйсон продемонстрировал свой порез, а затем подошел ближе к существу и дав сигнал своим людям держать его крепко, поднес к его губам рану. Тварь тут же присосалась к ней, вонзив свои клыки ему в кожу. Лицо пастора исказилось от отвращения. Но не успело существо сделать и пары глотков, как тут же отпрянуло и начало гулко кашлять.

Мужчины, которые держали его, отступили назад и оно рухнуло на пол хватаясь за шею. На глазах у прихожан тварь, которая напоминала больше летучую мышь, начала превращаться в обычного человека. Когда он поднял голову и посмотрел ошеломленным взглядом на присутствующих, они могли увидеть, что глаза его стали совершенно нормальными, уши тоже, да и внешне он больше не походил на существо из Преисподней.

— Узрите чудо! — крикнул Мэйсон. — И не говорите, что не видели!

И через пару секунд весь зал взорвался аплодисментами. Люди были ошеломлены.

Отредактировано Мэйсон Баркли (20.04.2025 17:34)

Подпись автора

Анкета

Многие люди поднялись со своих мест и подошли к пастору задолго до того, как в помещение, где проходила месса, привели ужасную тварь, которая мало походила на обычного человека. По мере того, как она менялась, испив его кровь, люди поднимались со своих мест и подходили ближе, чтобы узреть чудо. Они бы ни за что не поверили, если бы услышали об этом, но сейчас им представилась возможность увидеть все своими глазами.

На лице пастора Баркли была торжественная улыбка. Он почувствовал прилив сил и воодушевления, когда толпа начала хлопать в ладоши и называть его чудотворцем. Они все поверили ему. Почти все были готовы пойти за ним дальше.

Мейсон Баркли добился желаемого. Он привлек внимание публики и завоевал ее одобрение. Хотя он уже давно стал простым смертным, отголоски прежней личности все еще присутствовали в нем. Он по-прежнему испытывал потребность во власти и с маниакальным упорством преследовал цели, которые считал значимыми.

Быть может, внешне он изменился, но внутри он остался все тем же, кем и был. Однако сам он до конца не осознавал этого, поскольку за шорами личной значимости не видел дальше собственного носа. Считая свои цели благородными, Мэйсон был готов идти вперед, навстречу тому будущему, в котором ему было отведено особое место, забывая о вещах, которые действительно могли иметь значение.

— И услышал я глас, — произнес Мэйсон строки из книги Бытия, — и сказал он мне «пробудись». Так пробудитесь для этого мира. Пробудитесь для света!

Человек, который некогда был вампиром, подобрал руки под себя и дрожал так, словно в помещении было очень холодно. Он не понимал, что с ним только что произошло, но чувствовал перемены внутри себя. В его глазах был страх, который сложно было спутать с чем-то другим.

Когда мужчины, державшие его на цепях, подошли, чтобы помочь ему подняться, он едва смог встать на ноги. Тело его ослабло, но он был жив. И с этим новым чувством ему предстояло пообвыкнуть. Вскоре, когда он снова исчез за дверью, Мэйсон Баркли принялся принимать поздравления.

Люди подходили к нему, чтобы прикоснуться к его рукам, говорили слова благодарности и уверяли, что теперь точно знают, что в нём заключена божественная сила, а он в свою очередь говорил им, что частичка Всесоздателя есть в каждом.

— Это в первую очередь вера, дорогой друг, — сказал пастор, когда очередной человек подошел к нему и заметил, что совершенное только что у всех на глазах было ничем иным, как чудом. Мэйсон отметил, что это был не обычный человек, каких в его приходе можно было увидеть. Он был полностью модифицирован, что подтолкнуло на мысли о том, что за его плечами было военное прошлое. — Я рад, что вы пришли сегодня и увидели силу веры своими глазами. Чудо, которое вы только что видели, — это не просто проявление сверхъестественной силы. Это доказательство того, что вера способна преображать не только души, но и саму сущность существ. Когда мы направляем нашу веру в правильное русло, мы становимся проводниками божественной воли.

Разумеется, дело было отнюдь не только в вере, а точнее сказать, совершенно не в ней, однако Мэйсон Баркли не собирался выдавать своих секретов. Но говорил он так открыто, и так искренне, что любой, кто слышал его, действительно начинали ему верить. В тот момент он будто сам верил в то, что говорит.

— Каждый из нас несёт в себе частицу божественного света, — заключил пастор. — И когда мы объединяем наши усилия во имя веры, мы становимся непобедимой силой, способной противостоять любым тьме и злу. Во что верите вы?

Отредактировано Мэйсон Баркли (21.04.2025 00:29)

Подпись автора

Анкета

Пастор Баркли был далеко не глупым человеком. За его спиной было три тысячи лет жизни, а значит и опыта общения с совершенно разными людьми в разных обстоятельствах. В прошлом он легко угадывал их настроение и мог с легкостью прочесть мысли, если желал, теперь же, когда у него не было таких способностей приходилось полагаться только на логику и чутье.

Внутренний голос твердил Мейсону Баркли, что посетитель, появившийся в его приходе сегодня, не так прост, как кажется. И дело не только во внешности, хотя она тоже играла роль. Его облик без труда выдавал его прошлое или вероятные занятия, позволяя сделать определенные выводы о его характере.

— Мы обязательно пообщаемся, — сказал Мэйсон, улыбаясь своему собеседнику так, словно он был его братом или хорошим другом, с которым они давно не виделись. Впрочем, его глаза, сохранившие ледяной голубизной, не отражали тепла ни к нему, ни к кому бы то ни было еще.

Идейные сподвижники Баркли, расположившиеся по периметру прихода и внимательно следившие за ходом мессы, казались умиротворенными, но сохраняли бдительность. В их глазах он был подлинным избавителем, способным преобразить монстров в простых смертных. Они питали к нему глубокую веру и защищали его, словно священную ценность.

— Если вы подождете немного, то даже сегодня, — напоследок добавил Мэйсон, прежде чем новый знакомый отошел в сторону.

Между тем прихожане напротив обступили его со всех сторон. Они желали прикоснуться к пастору Баркли, словно хотели убедиться, что он настоящий. Он не возражал. Кто-то подошел к нему, чтобы задать личный вопрос, кто-то чтобы посетовать на жизнь, а кому-то было просто приятно побыть рядом с ним.

Постепенно люди начали расходиться. Одни покидали приход с воодушевлением, другие пытались найти ответы на вопросы, на которые до сих пор не могли найти их. Как бы там ни было, никто не остался равнодушен к тому, что произошло у них на глазах.

Когда в помещении почти никого не осталось к Мэйсону подошел один из его помощников. Он коротко доложил о том, что существо, которого ему удалось исцелить, сейчас находится в маленькой комнате под присмотром. Баркли мотнул головой, давая понять, что доволен тем, как все прошло, а после бросил мимолетный взгляд в сторону сидевшего на скамейке человека, и попросил помощника, чтобы тот проводил его к нему в кабинет минут через десять.

Баркли мотнул головой новому знакомому, давая понять, что их договоренности в силе, а после направился к той самой двери, через которую увели исцелившегося человека. Помощник пастора подошел к мужчине и сказал, что проводит его к нему через десять минут, поэтому придется ещё немного подождать. Разговаривать с незнакомцем человек не собирался.

Прежде чем пообщаться с необычным прихожанином Мэйсон решил поговорить с существом, которого исцелил. Он подошел к нему и присев на корточки рядом посмотрел ему в лицо. Пастор не боялся того, что тот набросится на него. Баркли было хорошо известно, что чувствует человек в первые несколько часов, а то и дней.

— Забудь свое прошлое имя, если оно у тебя было, — произнес Мэйсон, посмотрев на несчастного человека, дрожавшего от холода. — Теперь тебя будут звать Джазоне. И у тебя не будет другой семьи, других друзей, кроме нас, — он скупо улыбнулся ему одними уголками губ. — Теперь здесь  твой дом.

Он рассказал Джазоне какой теперь будет его жизнь, а затем велел ребятам плотно накормить его и показать, где он будет спать. Десять минут прошли быстро. Мэйсон прошел в свой кабинет, а точнее маленькую комнатушку, которую использовал как кабинет. Довольно скромно обставленный, надо сказать. Стол был самым обычным, местами даже обшарпанным. На диване виднелись потертости. Да и кресла нельзя было назвать новенькими. Впрочем, его, кажется, это нисколько не смущало.

Дверь отворилась, и помощник Мэйсона жестом предложил гостю пройти внутрь. Когда он переступил порог кабинета, пастор жестом дал понять, что хочет поговорить с ним без свидетелей.

— Вот теперь мы можем с вами поговорить, — сказал он, предложив ему разместиться на диване. — Я не видел вас раньше. Так что, полагаю, сегодня вы впервые были у нас. Удивительное совпадение. На самом деле я всегда считал, что совпадений не бывает. Всесоздатель как будто бы дает нам знаки, которые мы должны правильно истолковать, — Мэйсон хмыкнул, подошел к тумбочке, на которой стоял графин с водой и несколько стаканов, плеснул немного себе в один из них и сделал пару глотков. — Когда много говоришь потом тяжело на горле. Не хотите? — поинтересовался он. — Кстати, я так, кажется, и не узнал вашего имени. Думаю, нам будет проще общаться, если вы назовете себя.

Подпись автора

Анкета

— Что ж, будем знакомы, Джонатан, — дружелюбно улыбнувшись, сказал Мэйсон, коротко окинув своего собеседника, словно запоминая его.

В ходе непринужденной беседы проповедник заметил, как Кроули мимоходом упомянул о том, что редко бывает в подобных местах без рабочей необходимости. Эта фраза заставила проповедника задуматься: не работает ли его собеседник до сих пор на правительство? Возможно, именно поэтому Кроули посещает различные общины, похожие на ту, которую основал сам он, чтобы выискивать нарушения.

«—А вдруг он из полиции?» — промелькнуло в голове Баркли.

Полицейские бывали уже в этом месте и разговаривали с ним. Никто из них, конечно, не остался на проповедь, хотя сам Мэйсон предлагал им остаться, но не исключал, что им могли заинтересоваться специальные отделы при управлении.

Будучи бывшим главарём мафиозной группировки, Баркли прекрасно разбирался как в устройстве преступного мира, так и в работе правоохранительных органов. Даже несмотря на то, что его община была оформлена по всем правилам, он отчётливо осознавал: их деятельность не останется незамеченной властями. Те визиты полицейских в самом начале его пути служили явным предупреждением о грядущих проблемах.

Баркли вел себя осмотрительно, когда разговаривал с незнакомцами, поэтому не планировал выкладывать все карты на стол пока не будет уверен в том, что разговаривает с человеком, который понимает то, чем он на самом деле занимается.

Когда прозвучал вопрос о мотивации, уголки губ Мэйсона вновь приподнялись в улыбке. Он аккуратно водрузил стакан на столешницу и, опустившись в кресло, уселся лицом к собеседнику, умиротворенно скрестив руки на животе.

— Что я могу сказать? — начал проповедник, и на его лице появилось задумчивое выражение. — Все верно. Я был вампиром. Но до того, как стать вампиром я был и человеком, — сообщил он, словно бы простую истину, которая каждый раз ускользала в первые минуты их общения. - Я был солдатом, который защищает свою страну, свою семью, свои убеждения. Человеком, готовым сражаться за то, во что верит. В какой-то момент моя жизнь разделилась на «до» и «после». Ну, знаете, наверное, как обычно пишут в разных историях. Когда я стал вампиром изменилась, не только моя жизнь, но и восприятие. Вы пьете? Представьте, что вам удалось угомонить несколько бутылок виски, но при этом остаться в сознании. Тоже самое чувствовал и я. Когда я снова стал человеком, то это было похоже на похмелье после долгой и затяжной вечеринки. Честно сказать, первые месяцы я думал, что погибну. Как видите, я выжил. Выжил и решил, что должен нести слово Эвелона. Он поверил в меня, а теперь я хочу, чтобы другие поверили в него.

Мэйсон как будто бы пропустил мимо ушей вопрос собеседника о том, сколько имен он сменил за свою жизнь. Человек, имя которого он теперь носил, числился как сын женщины из Смоукского округа, вернувшийся после каниша. Он был солдатом, и, вероятно, погиб в горах, когда выполнял одно из заданий, но тело его не нашли.

Когда Гай Октавиан приехал в Смоук та самая женщина, которая стала называть его своим сыном, оформила все документы, согласно которым признала в нём пропавшего сына. Это было несложно, поскольку они действительно были похожи чем-то.

— Конечно, я слышал про движение против иных, — не стал скрывать Мэйсон. В конце концов о том, что напряжение между представителями магического сообщества и радикально настроенными людьми нарастает с каждым годом не было ни для кого большим сюрпризом: об этом говорили по радио, писали в новостях, обсуждали в телепередачах. — Как я отношусь к ним? Думаю, что в их идеях есть нечто такое, что могло бы помочь обществу, — осторожно подбирая слова, продолжил он. — Ведь не все их требования безосновательны. Проблема контроля магических способностей действительно существует, как и случаи злоупотребления силой. Однако их методы достижения целей зачастую радикальны.

Мэйсон, словно шел по тонкому льду. Он не знал, кем является его гость, но понимал, что тот хотел поговорить с ним, наверняка, не потому что неожиданно уверовал.

— Третий, — ответив на вопрос сколько было обратных обращений, он пожал плечами. — Всему свое время. Теперь вы знаете обо мне больше, Джон, а я о вас почти ничего. Не хотите рассказать о себе?

Подпись автора

Анкета