Сразу после разговора с сестрой, Гельмут II вызвал к себе тезейских адмиралов, чтобы те доложили ему по поводу обстановки и предложили варианты для решения насущных проблем. Они оказались довольно расторопны и прибыли ко дворцу уже буквально через три-четыре часа после того, как он отправил гонцов, чтобы те известили их о его желании поговорить о делах на фронте.

Дела на фронте, а точнее обстановка на морских рубежах Тезии оставляла желать лучшего. Король был крайне недоволен тем, какие известия получал от командования. Пожалуй, похищение принцессы Радомилы пиратами было последней каплей в чаше терпения монарха.

Он понимал, что пиратство всегда было бичом Тезии, но в последнее время оно приобрело угрожающие масштабы. Торговые суда подвергались нападениям едва ли не ежедневно, прибрежные деревни жили в постоянном страхе, а королевский флот, казалось, был не в состоянии эффективно противостоять этой угрозе.

Во всем король винил, разумеется, Штарграйден и его политику, которая строилась на тесных взаимоотношениях с пиратскими флотилиями. Разумеется, не все пираты пользовались покровительством вышеупомянутого королевства, но совершенно точно многие. Как бы там ни было, Гельмут II считал, что исчезновение принцессы не иначе, как происки его врагов, а не дело случая.

Во время бурного обсуждения король уловил чутким слухом какую-то возню за дверью. Он поднял голову и посмотрел на неё, пытаясь понять, что происходит в коридоре, но стоило ему это сделать, как в кабинет, где проходило совещание, бесцеремонно ворвался его сын.

Появление юноши удивило всех собравшихся. После его пламенной речи адмиралы переглянулись друг с другом, а затем посмотрели на короля. Зная характер Гельмута II, они буквально сжались внутри, опасаясь, что его гнев падет и на их лысеющие головы.

Слушая сына, монарх ощущал нарастающее раздражение. Однако на его счастье он умел сдерживать свои порывы. Когда Альбрехт III замолчал и в помещении воцарилась пауза, все взгляды были устремлены на его отца.

— Оставьте нас, — скрипнув зубами, произнес король, обращаясь к своим адмиралами. — Я сказал оставьте нас! — более громко произнес он, чтобы они наконец пришли в себя и спешились прочь.

Никто из них не стал более испытывать терпение правителя. Вскоре в кабинете ни осталось никого, кроме короля и его сына.

— Как ты смеешь врываться ко мне без приглашения, а окромя того высказывать подобные мысли в присутствии военных руководителей? По-твоему, этим мы занимаемся? Упражняемся в красоте линий? Рисуем стрелочки на карте? — скривив губы, спросил Гельмут II. — Может быть, ты поднапряжешь свой ум, любезный сын и наследник трона, что королевство, которым ты однажды будешь править, сейчас находится в стадии войны со Штарграйденом? И что высказывая подобные мысли ты ставишь под сомнение свою собственную репутацию, как человека, который может править этой страной? Неужто любовь напрочь отбила у тебя способность здраво мыслить?

Гельмут II прекрасно помнил тот день, когда Его Высочество сообщило ему о своем намерении жениться лишь на принцессе Радомиле. Тогда это заявление было воспринято им, как нечто положительное. Впервые сын чего-то пожелал и его желания полностью совпали с устремлениями Тезеи породниться с болиссийской королевской династией. По чести сказать, ему, как королю Тезеи было все равно кого из принцесс выберет его сын. Они обе подошли бы на роль будущей королевы.

— Что ж, раз ты такой смелый в своих речах, может быть, подскажешь, что по твоему разумению, я должен сделать? — в вопросе звучала издевка. Гельмут II не верил, что сын предложит ему куда лучший вариант решения, чем могли предложить военные адмиралы.