Мэйсон Ашер стоял в коридоре больницы, сжимая в руках букет белых лилий. Их резкий, почти удушающий аромат наполнял пространство вокруг него, создавая невидимый барьер между ним и суетящимся персоналом. Он выбрал именно эти цветы не случайно — лилии символизировали как чистоту, так и смерть. Идеальная ирония для их сложных отношений.

Новость о том, что Бриджит оказалась в больнице после провалившейся операции, застала его врасплох. Он пришёл в управление, ожидая увидеть её раздражённый взгляд, услышать колкие замечания, которыми они обменивались последние дни, но вместо этого узнал, что она лежит в больнице с травмой головы.

Что-то внутри него дрогнуло. Не беспокойство — нет, он не позволял себе такой слабости. Скорее, острое осознание того, что его игрушка могла быть отнята у него без его согласия. Это было... неприемлемо.

— Агент Говард в стабильном состоянии, — сообщила медсестра, когда он представился коллегой. — Но ей необходимы дополнительные обследования.

Мэйсон кивнул с выражением профессиональной озабоченности на лице. Он давно отточил это выражение до совершенства — ровно столько беспокойства, чтобы выглядеть человечно, но не достаточно, чтобы вызвать лишние вопросы.

Дверь в палату была приоткрыта. Мэйсон замер на пороге, позволяя себе мгновение просто наблюдать. Бриджит выглядела непривычно хрупкой на больничной койке. Бледная кожа, тёмные круги под глазами, бинт, обхватывающий голову — всё это создавало странный контраст с той сильной, упрямой женщиной, которую он знал. Которую хотел сломать по-своему.

— Выглядишь паршиво, — произнёс он вместо приветствия, входя в палату. — Но всё ещё лучше, чем большинство людей в этом здании.

Он подошёл ближе, положил букет на прикроватную тумбочку и сел на стул рядом с кроватью. Его движения были плавными, выверенными, словно он подходил к дикому животному, которое могло в любой момент броситься или убежать.

— Мне сказали, что ты решила проверить прочность своей головы о стену, — продолжил он с лёгкой усмешкой. — Довольно радикальный способ избежать нашей встречи в офисе.

Мэйсон внимательно изучал её лицо, отмечая каждую реакцию, каждое микродвижение. Под маской иронии скрывалось что-то ещё — тень настоящей тревоги, промелькнувшая в глубине его глаз. Он быстро подавил это чувство, вернув себе привычный контроль.

— Что произошло, Бриджит? — спросил он уже серьёзнее, слегка наклоняясь вперёд. — В управлении говорят только о провалившейся операции. Никаких деталей.

Его рука непроизвольно дёрнулась, словно хотела коснуться её, но он сдержался, сложив пальцы в замок.

Мэйсон внимательно наблюдал за Бриджит, отмечая, как она избегает его взгляда. В этой хрупкости, в этой слабости было что-то почти... привлекательное. Обычно она держалась с такой силой, с таким упрямством, что видеть её сейчас — уязвимую, беззащитную — пробуждало в нём странное чувство, балансирующее между удовлетворением и беспокойством.

— Бюро прекрасно справится без меня на несколько часов, — ответил он, откидываясь на спинку стула. — К тому же, я подумал, что тебе может понадобиться... поддержка.

Он произнёс последнее слово с лёгкой паузой, словно само понятие поддержки было для него чем-то чужеродным. Возможно, так и было. Мэйсон редко делал что-то без скрытого мотива, без тщательно продуманного плана. Но сейчас... сейчас он просто хотел быть здесь.

— Кстати, я принёс тебе цветы, — он кивнул в сторону букета. — Надеюсь, ты не из тех, кто считает лилии символом смерти. Я предпочитаю думать о них как о символе возрождения.

Мэйсон позволил себе лёгкую улыбку, наблюдая за её реакцией. В любой другой ситуации он бы не упустил возможности поддразнить её, поиграть на её нервах, но сейчас что-то удерживало его. Может быть, бледность её лица или тени под глазами. Или, возможно, то, как она пыталась шутить, несмотря на очевидную боль.

— Что касается операции... — он сделал паузу, подбирая слова. — Все мы иногда терпим неудачи, Бриджит. Даже я. Особенно когда ставки высоки, а цель того стоит.

Он наклонился вперёд, опираясь локтями о колени, сокращая дистанцию между ними:

— Знаешь, в моём... прошлом опыте, я заметил одну вещь. Люди, которые никогда не ошибаются — это либо лжецы, либо те, кто никогда не рискует по-настоящему. Ты не из таких.

Его голос стал тише, интимнее, словно он делился секретом:

— Ты сражаешься. Иногда проигрываешь. Но всегда поднимаешься. Это... впечатляет.

Мэйсон понимал, что ступает на опасную территорию. Искренность никогда не была его сильной стороной, и всё же что-то в этой ситуации требовало именно её. Он мог бы солгать, мог бы манипулировать, но вместо этого выбрал что-то, приближенное к правде. И это странным образом ощущалось... правильно.

— Так что, — он слегка отстранился, возвращая себе привычный тон, — сколько времени тебе понадобится, чтобы выбраться отсюда? У нас всё ещё есть дело, которое ждёт своего решения.

— Засадишь меня за решетку? — Мэйсон не сдержал смешка, наблюдая, как в глазах Бриджит, несмотря на бледность и усталость, вспыхнул знакомый огонь. Даже прикованная к больничной койке она оставалась собой — упрямой, колючей, несгибаемой. Восхитительной.

Он подвинул стул ближе, позволив себе нарушить её личное пространство. Не настолько, чтобы вызвать протест, но достаточно, чтобы она ощутила его присутствие каждой клеточкой тела. Запах больницы — стерильный, холодный — смешивался с ароматом лилий, создавая странный контраст между жизнью и болезнью.

— Знаешь, что самое интересное в твоих угрозах? — он наклонился чуть ближе, понизив голос до интимного шёпота. — То, как сильно ты в них веришь. И как сильно хочешь, чтобы я поверил тоже.

Мэйсон позволил себе на мгновение задержать взгляд на её губах — бледных, но всё ещё манящих. Воспоминание об их поцелуе в архиве вспыхнуло с новой силой. Тот момент, когда она сдалась, когда позволила себе хотеть его так же сильно, как он хотел её.

— Что до твоего скорейшего выздоровления... — он откинулся на спинку стула, не разрывая зрительного контакта, — конечно, я этого хочу. Мы с тобой не закончили, Бриджит.

Последняя фраза прозвучала двусмысленно — то ли о расследовании, то ли о чём-то гораздо более личном. Он не стал уточнять, позволив ей самой выбрать интерпретацию.

Пальцы Мэйсона рассеянно поглаживали подлокотник стула, словно вспоминая прикосновения к её коже. Его взгляд скользнул по бинтам на её голове, по капельнице, по монитору, отсчитывающему удары сердца. Что-то дрогнуло внутри — не совсем беспокойство, скорее... собственническое чувство. Никто не имел права причинять ей боль. Никто, кроме него.

— Тебе стоит отдохнуть, — произнёс он неожиданно мягко. — Я могу принести что-нибудь из дома. Книгу? Или, может быть... — лёгкая улыбка тронула его губы, — подушку? Эти больничные — настоящая пытка для шеи.

Мэйсон поднялся, разминая плечи плавным, почти кошачьим движением. Он знал, что она наблюдает за ним, даже если пытается это скрыть. Знал, что её тело реагирует на него помимо её воли — учащённым пульсом, лёгким румянцем, который начал проступать на бледных щеках.

— Или я мог бы просто остаться здесь, — предложил он, глядя на неё сверху вниз. — Составить тебе компанию. Рассказать, как продвигается наше расследование. Или... — он сделал паузу, — мы могли бы поговорить о том, что произошло между нами в архиве. О том, что ты почувствовала, когда я прикоснулся к тебе.