Рей Алдер отшатнулся. Его оружие, медленно отведённое от горла Фератейна ещё почти в самом начале мелодии, едва не выпало из его руки. Капитана разрывало противоречивыми эмоциями: он хотел вонзить саблю в горло музыканту, прервать ток непрошеных и ненужных более воспоминаний; он хотел выронить её, чтобы лишить себя даже самой возможности. Он желал наказать наглеца за злоупотребление и без того небывалым уровнем гостеприимства, но с другой стороны, этот наглец уже не впервые демонстрировал: он может выглядеть, ходить и делать всё то же, что и человек. Но Фератейн ван дер Хайде на деле был даже дальше от людей, чем те, в свою очередь, были от морских звёзд и каракатиц. Человеческому восприятию этого не осознать. Рей Алдер стал ещё на шаг ближе к вампиру – и на два шага отдалился от сути человека.
– У меня нет повода любить таких, как мы, - сказал он после длинной паузы, тяжело сев, почти упав на один из стоящих рядом стульев.
Его сине-зелёные глаза провалились в глубокий, почти свинцовый оттенок тяжёлой памяти.
– Я здесь не для того, чтобы тебе угрожать. Но больше так не делай.
Фератейн очень бережно отложил скрипку, поместив её в раскрытый футляр рядом, потом, слегка покачиваясь, опёрся локтями на стол и с неуловимой улыбкой посмотрел на пирата.
– Есть один вампир, ты его не знаешь и знать не можешь. Он старше меня и стал для меня братом. Однажды даже спас от церкви и костра, но это к делу не относится. Я его постоянно раздражаю. Он считает, что я слишком далеко ушёл от всего… человеческого, а ещё не умею это скрывать, что хуже. Что моё умение неосознанно заглядывать туда, куда не следует, а потом ещё и выдавать это, однажды будет стоить мне головы. Возможно, что он прав.
Фератейн взял со стола бутылку и приложился к ней. Уровень алкоголя значительно сократился. Он со стуком опустил её на потёртую полировку стола, секунду помолчал, потом усмехнулся.
– Не знаю. Покажет только время. Но я заметил и другое. Если слишком отталкивать свою настоящую природу - то можно проиграть самому себе. Либо оно возьмёт своё, причём когда ждёшь меньше всего. Либо предашь самого себя. Как всегда, жизнь сводится к поиску балансов, – он опять поднял бутылку. – Я не о вампиризме, если что. Давай, пей. Потом жизнь кажется… более терпимой.
– Твой вампир действительно прав. Ты уже едва не лишился головы. И всего прочего, что к ней прилагается.
Разумеется, Алдер говорил о зрелищной расправе над “Тезейской Нимфой”, вместе с которой Фератейн только волей случая не пошёл на дно. Пират посомневался, а затем потянулся к одной из открытых, но почти нетронутых сородичем бутылок, и тоже как следует к ней приложился. Несмотря на крепость алкоголя, он был Рею что вода – одно из неприятных последствий вампиризма. Но при нужном количестве, да ещё и за чужой счёт…
– В трюме тезейского корыта ты выглядел, как будто из тебя сейчас вылезет Кракен, когда назвал меня “обращённым”, – Алдер сделал ещё один глоток. – Потрудишься объяснить?

– Что мы можем сделать с людьми? – Алдер ухватился за эту фразу и немного наклонился над столом, заговорщицки сообщив. – Потопить несколько десятков тезейских кораблей, тем самым серьёзно нарушив всю торговлю королевства в регионе.
– Люди сами потопили сотни.
Капитан тихо и немного зловеще рассмеялся. За это время он ни разу не взглянул на портрет девушки на стене за стеллажом. Она продолжала смотреть с картины светлым и немного печальным взглядом на то, как один вампир набрался в сопли, а второй, судя по его решимости, собирался вскоре нагнать первого.
– Я не знаю, что там и кем считается, Фератейн. Для меня всё это неважно. Стало неважно, – поправил сам себя Рей. – Будь ты хоть самим Левиафаном. На моём корабле род, регалии и титулы теряют всю свою напыщенную важность. Ты здесь не пленник. Ты мой гость.
Алдер слегка раскинул руки, подкрепляя демонстрацией открытости слова о своём гостеприимстве.
– Пусть и с некоторыми ограничениями – исходя из… мер необходимой предосторожности. Тем более, – Рей опять качнул бутылкой, указывая на Фератейна, – я гляжу, тебе пришлась впору моя новая рубашка.
Фератейн оттянул пальцем воротник и без того пребывающей в беспорядке сорочки и небрежно заметил:
– Полотно могло быть и помягче, тебе стоит грабить более богатые корабли.
– Я знал, что ты не станешь меня осуждать.
Улыбка Алдера стала клыкастой, несмотря на отсутствие клыков. Одна бровь Фератейна неровно приподнялась.
– Это и не одобрение тоже, – он поболтал содержимым новой бутылки, решая, нравится ли ему аромат и будет ли он это пить. – Когда мне было двадцать пять… – бутылка задумчиво замерла на полпути к его губам, – это, между прочим, было полтора века назад, так, к слову. Так вот! К нам в поместье приехала гостья. Миниатюрная, изящная, с фарфоровой кожей и чёрным шёлком волос. Я знал, кто она, в конце концов, вся моя семья такая. Я влюбился в неё просто безумно! – Фератейн хмыкнул и приложился к горлышку. – Она была невинна, чудесна, нежна. Мы самым сопливым образом гуляли с ней под луной. Я писал для неё музыку… В общем, когда она уехала, выяснилось, что ей больше четырехсот лет. Бабка хорошо развлеклась. Тогда я получил важный жизненный урок: нет на планете существа коварнее, чем женщина.
Сосредоточенный взгляд хищника, выискивающего слабые места на шкуре оппонента, которым Алдер смотрел на Фератейна, резко изменился, стремительно пройдя все стадии от недоумения к веселью. Капитан пиратского корвета откинулся назад и расхохотался.
– Да. Действительно, ты прав. Иметь дело с ними, – Рей кивнул в сторону палубы, очевидно, говоря о своих матросах, – на несколько порядков проще, хоть и не всегда приятно. Их нужды просты, а желания незамысловаты…
Он задумчиво замолчал, а после сделал глоток из бутылки.
– Я не знаю, сколько лет было моей “создательнице”, – презрительно, но заметно сбавившим эмоциональность тоном бросил он. – Выглядела она… даже сейчас, думая о ней, я бы сначала как следует её выдрал, и только потом снёс ей голову. Переливающиеся соломенные волосы, изящная талия, тонкая шея, мягкие черты лица. Её желали все. Но выбрала она меня, – Рей мечтательно поднял глаза к потолку и сделал ещё один глоток. – О, я был у неё всего лишь одним из – в этом я не обманываюсь. Но я не знаю, чем её так впечатлил, что она захотела, чтобы я остался с ней навечно. Или не достался никому.
Опустевшая бутылка с полым стуком опустилась на стол.
– Однажды я до неё доберусь. Ваш вампирский кодекс ведь не запрещает убивать “своих”?
Взгляд Фератейна стал заметно тяжелее - и печальнее. Он пошевелился, усаживаясь удобнее, потом пожал плечами.
– Если не слишком очевидно - то как у людей. Почему нет? Есть личные обиды, требующие утоления. Иногда это жажда похлеще голода. Мне кажется, ты хорошо знаком с этим чувством.
– Угу.
Вновь повисла тишина. Её нарушал лишь трепет парусов и тихое поскрипывание досок качающегося на волнах судна.
– А хочешь я тоже покажу тебе фокус, Фератейн?
Рей снова посмотрел в глаза вампиру. Его жестокий взгляд, холодный, как глубины моря, перестал нести угрозу. Тем не менее в глазах Фератейна кратко мелькнула настороженность, а голова едва заметно повернулась, словно он особо внимательно вслушивался в слова пирата - или даже не в слова.
– Есть ли звёздам дело до того, что мы ими любуемся? Описываем, составляем карты, используем ночью для навигации? Нет. Они остаются в вечности. Отрешённости. Безучастно наблюдают. Возможно, они наделены теми же страстями, что и мы. Но знать мы этого не можем. Вампиры – это звёзды. Люди – лишь песок на берегу. Но есть и третьи. Те, кто стоит между мирами – между отрешённостью звёзд и мимолётностью песка. Те, кто чувствуют течение времени, но позволяют ему себя обволакивать и не подчиняются ему. Они – ни звёзды, ни песок. Они – море, стирающее границы. Они – звуки музыки, льющиеся из-под смычка. Они – шторм. Они – сама природа.
Алдер потянулся за второй бутылкой, после чего расслабленно закинул одну ногу на стол.
– Это твои мысли. Не мои.

Алдер опустил глаза и с какой-то особой, невыраженной и неожиданной нежностью провёл ладонью по рейлингу.
– Они столько не живут.
Он немного помолчал.
– “Баронессе” уже пятнадцать лет. Изначально она, конечно, так не называлась. Это бывший каперский корабль. Один из самых маневренных и быстроходных на тезейском флоте. Здесь… многое менялось. Чинили течи, перебитые мачты, пробоины от ядер, лопнувшие канаты, изношенные паруса. Каждый из этих шрамов – доказательство того, что она пережила не одну бурю, не один бой, - Рей приподнял раскрытую ладонь, указывая ей на парус у них над головами. - Пройдут годы, будут производиться новые ремонты. В конце концов, от старой “Баронессы”, которой она сошла со стапелей, ничего не останется. Как думаешь, продолжит ли она тогда быть собой – или станет чем-то совсем другим?
– Я уже говорил, что живёт только то, что меняется. Думаешь, я похож на себя полторы сотни лет назад? А ты на себя, – Фератейн, не отрывая локтей от рейлинга, неопределённо взмахнул рукой, – не знаю, лет десять назад? Будем ли мы такими же, как сейчас ещё лет через двести?.. Нет. Но ты подумай и свыкнись с этой мыслью, капитан Алдер. Ты сможешь вспоминать этот момент через лет двести. Если, конечно, тезейские патрули не доберутся до тебя раньше. Чёрт, не стоило столько пить…
– Вперёд, – только и успел невозмутимо предложить пират.
Донёсшийся особенно отчётливо раскат грома скрыл звуки того, как сверхдорогой коньяк отправляется в море. Шум волн скрыл следующий залп. Фератейн перевесился через рейлинг, рискуя вывалиться с корабля, но почти чудом удержал равновесие. С минуту его сотрясали спазмы, но после они внезапно сменились тихим смехом. Он сполз по перилам и сел, привалившись  к ним спиной, прямо на доски юта, ещё влажные после прошедшего дождя. Он вытер лицо ладонью и закрыл глаза.
– Вот тебе пример из жизни. Знал ли я, что… ох… Выпью почти все запасы элитного алкоголя на пиратском судне, а потом выблюю их в море под осуждающим взглядом оборотня?.. Ты думаешь, мне стыдно?.. Да я горжусь!
Алдер оглянулся на бдящего ближе к носовой части Харпера и закатил глаза.
– Если он унюхает, мне бы удержать его, чтобы не выпрыгнул следом за борт, – Алдер отвернулся, глядя на грозу. – Можешь гулять, если захочешь, вампир. Но не дальше квартердека. Это примерно до средней мачты, – на всякий случай пояснил он и поджал нижнюю губу. – Это всё твоя чёртова музыка…
– Почему же чёртова?.. – обиделся Фератейн. – Я потом сыграю тебе ещё. Когда смогу держать скрипку, конечно.
Он замолчал, издал едва слышный звук, непонятно, смешок или икоту, после чего добавил куда серьёзнее.
– Я ценю доверие. Твоя команда в безопасности.
– Так я тебе и поверил… – скорее по инерции, с сарказмом бросил Рей.
Голова Фератейна резко повернулась, а губы приоткрылись, демонстрируя Алдеру клыки.
– Если бы я желал действовать, то не сидел бы тут, пьяный, как портовый грузчик, – он не без усилия поднялся на ноги и направился к лестнице, покачиваясь, но гордо расправив плечи. – Я побуду на палубе ещё немного. А ты вправе владеть своими мыслями.
Алдер обернулся, глядя, как вампир спускается по трапу. Неизвестно, заложил ли он в свои слова порцию внушения, но, вопреки высказанному скепсису, капитан ему действительно поверил. Он разблокировал штурвал и посмотрел на звёзды. Те оставались безучастными и молчаливыми. Однако курс необходимо было скорректировать.
Да. Если бы Фератейн решился действовать, то они бы уже не разговаривали.

Старпом на секунду окаменел, чёрные волосы на его руках едва заметно приподнялись, как на шкуре разозлённого животного, но после он замер изваянием. От него пришёл отчётливый ментальный сигнал: “я тебя игнорирую”. Фератейн едва слышно хмыкнул. Алдер же посмотрел на застывшую неподвижно спину своего старпома и вновь вернулся взглядом к дорогому гостю.
– Он думает, что на солёную собаку.
Капитан вздохнул, отведя глаза на линию горизонта. Сопровождавшая их почти всё время путешествия после захвата и уничтожения “Тезейской Нимфы” облачная погода была хорошим признаком сразу по нескольким причинам: это означало отсутствие штормов в ближайшем будущем, а ещё отличный ветер, гнавший паруса вперёд. Так они быстрее доберутся до места назначения. И тогда всем можно будет наконец-то отдохнуть. Касательно же запроса Фератейна…
– Запасы пресной воды сильно ограничены. Так что не больше четырёх вёдер. Для тебя натянут парусину и подогреют воду. Мыло можешь взять у меня в каюте.
Фератейн широко улыбнулся, причём искренне. Перспектива омовения явно вдохнула в него порцию хорошего настроения. Но потом на его лице появилась лёгкая подозрительность.
– Надеюсь, мыло было новым, когда вы его, ммм, похитили?
Алдер клыкасто улыбнулся.
– Пираты говорят “реквизировали”.
Он оттолкнулся от рейлинга и кивнул в сторону, призывая Фератейна следовать за собой.
– По-моему, этим мылом мылась какая-то юная аристократка. С большими, голубыми, как само небо, глазами, тонким станом и белой кожей без признаков болезни. От неё чудесно пахло.
– Годится, – согласился Фератейн, но потом едва заметно нахмурился, а в его взгляде, направленном прочь от капитана, появилась тяжесть. – Что вы с ней сделали?
– Ничего такого, против чего она бы возражала.
Спустившись по трапу, Алдер было улыбнулся этим, вне всякого сомнения, приятным воспоминаниям. Но затем словно ощутил со стороны вампира волну ледяного отчуждения. Он обернулся к Фератейну и качнул головой.
– Я не выношу насилия над женщинами. Если это то, что тебя обеспокоило.
– Обеспокоило, – честно согласился Фератейн, проходя внутрь каюты мимо Алдера. – Есть определённые пределы, за которые даже, – в его голосе мелькнули иглы насмешливости, – создания тьмы не должны заходить. А женщина на корабле, забитом пиратами… Это хуже, чем кусок мяса, брошенный в псарню.
Он моргнул, случайно уловив обрывки мыслей капитана, яркие образы, за которыми изначально он и не собирался следить. Фератейн ухмыльнулся.
– Но да, тут явно не тот случай, я понял.
Алдер явно не смутился.
– Тебя ждёт много увлекательных открытий впереди, – процитировал он фразу Фератейна, брошенную им ещё в самый первый день, а затем добавил, – эти ребята, если их капитан не совсем уже конченый ублюдок и способен поддерживать минимальный порядок, не так уж и сильно отличаются от военных. Скажу, чтобы для тебя нагрели воду. И вернусь.
Рей вышел из каюты. В глазах проводившего его взглядом Фератейна мелькнула искра понимания, словно он добавил в невидимый каталог ещё один факт. Капитан вернулся спустя несколько минут.
– Ждать примерно полчаса, - он пожал плечами. – Как ты смотришь на… партию в шахматы?