ПУТЕШЕСТВИЕ ДО СВЯТОЙ ОБИТЕЛИ | |
ВРЕМЯ И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: | УЧАСТНИКИ: |
|
|
|
Путешествие до святой обители
Сообщений 1 страница 10 из 10
Поделиться111.03.2025 18:24
Поделиться216.03.2025 22:34
К моменту отправления Ее Величество вдовствующая королева была полностью собрана и целиком владела собой. Разве что выглядела она слегка напряженной, но это, как надеялась Дагмар, должны были списать на волнение перед встречей с матушкой после многолетней разлуки.
Но еще накануне вечером в ее покоях разразилась настоящая буря. А дело было в том, что фон Штейнман, более осведомленная о дворцовых нравах и наслышанная о хитрости министра, питала к нему много меньше доверия, чем ее госпожа. Потому, она настоятельно рекомендовала Дагмар попытаться перехватить корреспонденцию министра.
Вдовствующая королева поддалась на эти уговоры, и не зря. Письмо, которое ей удалось получить подтвердило опасения верной камеристки. В нем граф Турих уведомлял одного из своих соратников о том, что временно отдаляет Анну Фредерику от короля, и этим должно воспользоваться, чтобы завладеть вниманием монарха.
Дагмар была в бешенстве. Она считала, что не оказывает никакого влияния на брата, по крайней мере она не пыталась этого делать. То, что война между соседними государствами началась, по сути, из-за нее, было лишь трагическим стечением обстоятельств. Но, очевидно, дворцовые чиновники видели в ней угрозу. Слухи, которые доносили ей приближенные, и от которых она упорно отмахивалась, оказались правдой, и письмо жгло руки вдовствующей королевы так, словно она держала в руках не бумагу, а раскаленные угли.
Дагмар едва удержалась от того, чтобы не смять послание и выбросить его в камин.
Хельга аккуратно забрала письмо у Анны Фредерики и вернула в конверт. Затем вернула на место печать. И хотя первым порывом девушки было отнести конверт к брату, чтобы показать ему какую змею он пригрел, следовало признать, что опытная фрау была права. Письмо надлежало вернуть, адресат должен его получить. Выдавать свою осведомленность значило утратить преимущество в игре против графа Туриха. И хоть Дагмар не намеревалась играть ни в какие игры, граф сделал этот выбор за нее. Пусть же теперь он получает и последствия.
Ночь перед отправлением в поездку прошла совершенно без сна. Расхаживая по своим покоям темноволосая клокотала от бессильной злости. Что она могла сделать? Как она умудрилась стать кому-то врагом, сама того не замечая?
Правда крылась в том, что при дворе Вольфганга Дагмар одновременно и любили, и совершенно не воспринимали как фигуру на политической доске. Она была отстранена от каких-либо государственных дел – ибо основную задачу, а именно организацию союза с Тезеей через брак уже выполнила, – кроме благотворительной помощи неимущим. Во дворце Климентины она была только доброй женой короля, которая должна была подарить государству наследника и не более. Тезейский же королевский двор рассматривал ее иначе. Но привыкшая к определенному отношению, и считавшая его чем-то само собою разумеющимся Дагмар была просто потрясена вероломством Туриха. И ей стало крайне интересно, что же такое герр Томаш желает нашептать своему королю, для чего непременно требуется ее устранить? Выдача ее и Анны Катрины узурпатору для прекращения войны? Придя к этой мысли, девушка словно подкошенная опустилась на одну из банкеток, что стояла у окна в ее спальне. Она не верила, что брат мог пойти на это, но одна лишь мысль о таком развитии событий заставила ее сжаться от ужаса. В конце концов, всего лишь одна жизнь, к тому же уже безвозвратно отнятая… Стоила ли месть за короля войны? Человеческим потерям, финансовым издержкам? Тем более, в тот момент, когда и внутри своего государства есть требующие этих же ресурсов проблемы.
Дагмар устало закрыла глаза, но голову по-прежнему держала высоко и горделиво поднятой. Уняв кипящий гнев и немного придя в себя, она долго советовалась с фон Штейнман о том, как же дальше вести себя с министром просвещения. Поездку отменить было уже нельзя, поехать без него тоже.
Той ночью женщины решили, что самым лучшим было бы переманить его на свою сторону, превратить врага в союзника. Хельга правда не знала, как именно провернуть такое дело, зато Дагмар быстро нашла ответ. Делиться им с камеристкой она конечно не стала, но успокоила свою давнюю подругу и наставницу отправив ее отдыхать уже под утро.
– Доброе утро, Ваша светлость, – любезная улыбка осветила лицо королевы, когда министр предстал перед ней. Фрейлина, что была приставлена Анне Фредерике в сопровождающие, сделала реверанс при появлении графа, и отошла на несколько шагов, чтобы не мешать беседе.
– Надеюсь, у Вас все благополучно? Графиня не слишком огорчена вынужденным расставанием с Вами?
- Подпись автора
Поделиться325.03.2025 23:28
Когда граф Ульбрихт получил послание от вдовствующей королевы Штарграйдена, его лицо озарила счастливая улыбка. Заметив эту перемену в его настроении, графиня, стараясь казаться незаинтересованной, спросила, кто прислал письмо и что в нём говорится. Граф, не заботясь о переживаниях своей жены и считая ее достаточно проницательной, без колебаний развернул письмо и полностью зачитал его содержание.
Вдовствующая королева Дагмар сообщала ему о том, что переговорила со своим братом королем относительно визита в монастырь, где теперь обитала их родительница. Она получила его согласие и была бы не против, если бы граф Ульбрихт, о чем они уже ранее имели удовольствие говорить, разделил с ней тяготы этого пути. Эта перспектива, однако, не вызвала энтузиазма у графини. Графиня считала нежелательным его участие в поездке с сестрой короля, мотивируя это рядом соображений. Главным же её опасением была возможная реакция высшего света на подобное совместное путешествие.
Томаш только усмехнулся в ответ. По его мнению, лишь круглый дурак мог распространять сплетни о его мнимой связи с овдовевшей королевой Штаргардена. Сама мысль об этом представлялась ему абсурдной, а когда она исходила от женщины, с которой он делил одну постель, это выглядело в его глазах как необоснованная ревность.
Графиня продолжала настаивать. Она не была склочной особой, но в тот вечер была крайне несговорчива. Когда звук её голоса повысился на несколько тонов, граф Ульбрихт счёл за благо покинуть поле боя, коим стала их гостиная, и отправиться на покой, закончив спор словами о том, что вопрос закрыт.
Разумеется, подобное поведение мужа пришлось ей не по душе. Впрочем, она была не в силах что-либо изменить, и, беспомощно стиснув руки, взглядом проводила его, пару раз мысленно обругав женщину, что ненароком встала между ними. Графиня впервые испытывала столь сильный страх, но не находила ему объяснений. Она боялась потерять мужа.
Перед тем как отойти ко сну, граф Ульбрихт распорядился, чтобы слуга принес ему новые листы бумаги, а также чернила и перо для письма. Примерно через двадцать минут камердинер был вызван в спальню, где граф передал ему два запечатанных конверта с личным гербом. Одно предназначалось министру путей сообщения, другое – вдовствующей королеве Дагмар. Настоятельно попросив доставить послания адресатам не позже завтрашнего утра, он за сим откланялся спать, не подозревая, что оба окажутся в руках сестры короля.
В назначенное время, вопреки всем возражениям графини, которая даже пыталась прикинуться больной накануне, Томаш все же отправился в путь к монастырю, ставшего новым пристанищем для матери монарха. Он отчетливо помнил ее облик и характер, но был убежден, что жизнь в монастырских стенах не лучшим образом отразилась на ее бледной коже и нежных руках.
Граф Ульбрихт, человек набожный, хотя и осознававший свои многочисленные прегрешения, прежде чем занять место в экипаже, осенил себя звездой Эвелона. В дорогу, кроме, разумеется, небольшого количества вещей, он взял с собой ассигнации, чтобы пожертвовать их монастырю во благо.
Когда экипаж остановился у турмского дворца, Томаш бросил взгляд наружу и, дождавшись открытия дверцы от возничего, проворно выбрался из экипажа. Во время путешествия он решил отказаться от услуг помощника, полагая, что тот станет для него только обузой.
– Мое почтение, – просияв улыбкой сказал граф, когда встреча состоялась.
Он приблизился к вдовствующей королеве и позволил себе небольшую вольность, прикоснувшись к ее руке и оставив поцелуй на изящном запястье.
– И благодарю Вас за оказанное мне доверие, – подняв голову и проникновенно заглянув ей в глаза, добавил Томаш, осторожно выпуская её руку из своей.
В замке ходили слухи, что в юные годы граф Турих пользовался успехом у дам. Он обладал обаянием, свойственным его эпохе, был учтив и искусен в общении, что играло важную роль в его умении покорять сердца. Наряду с этим, он имел немало других достоинств, но женщин редко интересовала его эрудиция.
– Уверен, что моя находчивая супруга найдет себе достойное занятие, чтобы отвлечься от тягостных мыслей о расстояние, которое будет разделять нас, – продолжил граф, отвечая на вопрос вдовствующей королевы. – Будь это не так, то я бы беспокоился за неё всякий раз, когда мне приходилось отлучаться по делам государственной важности.
Томаш продемонстрировал и проницательность своей супруги, и её абсолютную веру в него, равно как и свою в неё. Правда, на этот раз ему пришлось слегка прибегнуть к хитрости. Впрочем, чего уж скрывать, о графине при дворе тоже шептались всякое. Ходили слухи о том, что она не гнушалась ядов, если какая-то новая прелестница пыталась очаровать графа. Но это были лишь сплетни, не подкреплённые какими-либо фактами.
– Могу ли я поинтересоваться, не будете ли вы против, если днем мы будем в одном экипаже? – поинтересовался Томаш, посчитав, что такие вопросы лучше обсудить заранее. – Путешествие может быть изнурительным, а чтение в движении – занятие не для меня, но приятное общение существенно скрашивает время в пути. А как вы считаете?
Поделиться431.03.2025 17:19
Сладко улыбнувшись в ответ на прозвучавшую благодарность за оказанное доверие – то, что он уже успел предать, – вдовствующая королева мягко отняла свою руку. Но сделала это недостаточно быстро, чтобы мужчина мог ощутить неприязнь, которую Ее Величество тщательно скрывала. Все правила приличия были выдержаны безукоризненно.
– Отрадно слышать, что графиня не будет тосковать в Ваше отсутствие. Разлука порой так тяжела. Помнится, я терпеть не могла долгих отлучек супруга из дворца Климентины…, – Дагмар вздохнула, прервавшись. Словно чувствовала. Ведь как раз в одну из такой отлучек Вольфганга и не стало.
– Но не будем о печальном, – наводить Томаша на мысли, что по ходу поездки с ними может произойти какая-то неприятность вовсе не входило в планы Анны Фредерики.
Сакраментальный вопрос о поездке в одном экипаже наконец прозвучал. Дагмар ждала его, и одновременно с тем надеялась, что граф не предложит ничего подобного. Во-первых, ей нужно было призывать на выручку все свои силы, чтобы ни словом, ни взглядом не выдать истинного своего отношения к попутчику. Во-вторых, она всю ночь не спала, и чувствовала, что хочет элементарно отдохнуть. Но были такие возможности, упускать которые было совершенно никак нельзя.
– Разумеется, герр Томаш, – Дагмар кивнула и приблизилась к своему экипажу, взглядом и жестом увлекая мужчину за собой. Для поездки сестры король любезно выделил ей один из своих экипажей, оснащенный буквально всеми мелочами, что могли понадобиться в долгом путешествии монаршей особе.
– Я буду только рада, если Ваши мудрость и обаяние скрасят путь до святой обители. Прошу, располагайтесь. Только, вы не будете против, если моя фрейлина в такой случае отправится в Вашем экипаже? Боюсь, что всем вместе нам будет тесно.
На случай, если королева и министр все же будут проводить дневное время в одном экипаже, сестра короля дала своей фрейлине Рут ряд инструкций: все найденные записи скопировать, и позже передать своей госпоже.
Если же министра будет сопровождать лакей, то фрейлине следовало побеседовать с ним, и постараться завести дружбу.
Слуги бывают болтливы. Дагмар испытывала опасения по тому поводу, что это правило обычно работает в обе стороны, но Рут пока что зарекомендовала себя хорошо, была исполнительна и внимательна.
Оставалось лишь надеяться, что девушка не обманет ожидания своей госпожи.
Дагмар ощущала себя едва ли не униженной, когда обсуждала эти инструкции с Рут, но чувствовала, что если в первой же битве даст слабину, то навсегда останется проигравшей стороной.
Отредактировано Дагмар Штарграйденская (31.03.2025 17:24)
- Подпись автора
Поделиться505.04.2025 16:07
– Я постараюсь оправдать Ваши ожидания, – ответил герр Ульбрихт, когда вдовствующая королева сказала, что будет рада, если его мудрость и обаяние скрасят ей путь до святой обители. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, с кем говорит, но все же был польщен столь высокой оценкой его человеческих качеств.
Как ни посмотри, Томаш оставался всего лишь человеком, а люди часто склонны видеть в происходящем подтверждение своим желаниям или представлениям о правде. Он не думал о себе как о неотразимом красавце, поэтому похвала его внешности не вызывала у него особого трепета. Зато он считал себя человеком неглупым и охотно принимал лестные отзывы о своем уме, ценя их выше прочих комплиментов.
– Тогда пусть Ваша фрейлина едет в моем экипаже, – согласился Томаш, после того как вдовствующая королева предложила им разделить время в дороге вдвоем.
Разумеется, злонамеренный свидетель этого разговора мог бы воспользоваться их решением остаться наедине, пренебрегая условностями. Однако сам он не придавал значения подобным мелочам, считая, что сплетни об их отношениях могли возникнуть и без реального повода, если бы кто-то захотел их распространить.
– Тогда не будем терять времени, – следом предложил Томаш и подозвал лакея, чтобы тот помог фрейлине Дагмар устроиться в его экипаже, а сам подал руку ей самой, предлагая свою помощь.
Вскоре они разместились в экипаже вдовствующей королевы, который оказался вполне комфортным для длительной поездки, что было совсем не удивительно, учитывая её положение и любовь к ней венценосного брата.
Томаш мог лишь предполагать, насколько король ценил свою сестру, поскольку он был не из тех, кто любил много говорить о своей семье. Большую часть времени, несмотря на довольные теплые отношения с министром просвещения, Гельмут II говорил о делах государственных, и о своих мечтах, которые он желал воплотить пока у него были на то силы и время.
В последнее время, заполучить аудиенцию у короля стало непростой задачей даже для самых преданных его сторонников. Гельмут II заметно дистанцировался от своих преданных слуг, что не могло не вызывать у них ревность к тем, кто пользовался его расположением, и опасения в один прекрасный день оказаться в немилости.
– Дивная же сегодня погодка, – сразу же промолвил Томаш, как только карета тронулась. – При такой погоде даже утомительное путешествие становится приятным, особенно, когда попутчики разделяют твои взгляды и интересы.
Он не торопился переходить к вопросам, которые действительно его интересовали, поскольку понимал, что всякому вопросу должно быть озвученным в подходящее для того время, а не раньше. В противном случае, существует риск оказаться в довольно неприятном положении. В свою очередь, разговор о погоде казался уместным практически всегда. Именно с него часто и начинались беседы.
– Позвольте поинтересоваться, какое время годы Вам более прочих по душе? – поинтересовался Томаш, после чего добавил, – некий античный мыслитель утверждал, что наши личные вкусы многое говорят о нашей сущности. Что Вы думаете по этому поводу? – и как всегда на губах министра появилась самая обаятельная улыбка, на которую он был только способен.
Поделиться618.04.2025 21:29
Обменявшись напоследок с фрейлиной взглядами, и разместившись в экипаже с помощью графа Туриха со всем возможным комфортом, Анна Фредерика мысленно приказала себе настроиться на долгую дорогу и долгую беседу. По крайней мере, по пути она могла любоваться красотами столичных окрестностей, которые не имела удовольствия видеть уже много лет.
Безмятежные пейзажи должны были напомнить ей о сравнительно беззаботных временах юности, когда брат уже взошел на престол после свержения тираничного отца, и ежедневный страх за жизнь каждого из членов ее семьи наконец-то остался в прошлом. Вероятно, так бы и было, если бы человек сидящий рядом с ней, не записал ее во враги.
«Опасность никогда не отступает до конца – размышляла про себя Дагмар, – всегда находится конфликт интересов, даже если ты о нем и не подозреваешь. И вот, против тебя уже плетут интриги».
– Соглашусь с Вами, герр Томаш, – девушка сидела напротив своего визави, сохраняя совершенно прямую осанку, и сложив ладони на коленях, словно находилась не в приватной обстановке, а на королевском приеме. Однако, несмотря на мягкую улыбку, в ее облике сквозила некая надменность, которую Анна Фредерика не могла, да и не желала изжить. Будучи частью рода Янг, она априори ставила себя выше прочих людей – за исключением брата, конечно, – хоть и была доброжелательна и любезна с ними.
Тем более желанно должно было быть герру Ульбрихту в последствии проникнуть за эту незримую черту, что отделяла смертных от королей.
– Погода просто волшебная. Полагаю, по дороге вы сможете рассказать мне много интересного об изменениях, которые произошли за время моего пребывания в Штарграйдене. Новые постройки, разбитые сады? Столица нашего прекрасного государства развивается невероятными темпами, не так ли? Я жажду узнать как можно больше, пока есть такая уникальная возможность.
Будучи юной принцессой, Дагмар обучалась у различных учителей, в том числе, среди ее наставников был и учитель ораторского искусства. Считалось, что она достойно овладела этим мастерством, так что сейчас, голос вдовствующей королевы звучал в меру заинтересованно в предмете беседы, и мягко, словно журчание спокойной реки, без срывов в хрипотцу или визг.
– Что касается моих предпочтений, то это конечно же летняя пора. Я слишком люблю тепло, хотя и согласна, что можно находить определенное очарование и в прочих временах года. Что, по-Вашему, смог бы сказать обо мне тот античный философ на основании этих сведений? – улыбнувшись министру, Дагмар отвела глаза, и аккуратно сдвинула в сторону штору на дверном окне, чтобы виды, о которых она упомянула собеседнику, не прошли мимо их внимания, – Хотя, должна заметить, что эта теория звучит вполне разумно. Вкусы и привычки являются неотделимыми частями личности человека. Измени их, и сам человек тоже будет уже немного другим.
– А какое время года предпочитаете Вы, герр Томаш? С чаями мы определились при прошлой беседе, настала пора узнать друг друга чуть ближе, не так ли? – на вкус Дагмар, начало было положено вполне достойно. Она нашла в себе силы изобразить искреннюю веселость, и надеялась, что граф в нее поверит. Тем более, было действительно полезно выяснить вкусы и предпочтения герра Томаша, прежде чем приступить к активным действиям.
- Подпись автора
Поделиться725.05.2025 03:12
– С превеликим удовольствием, – улыбнувшись своей собеседнице самой что ни на есть приятной улыбкой, сказал граф Турих, когда она спросила расскажет ли он ей обо всех изменениях, что произошли в столице пока её не было.
У них впереди было много времени, чтобы обсудить очень многие вещи. Томаш был в предвкушении. Он имел не менее уникальную возможность узнать сидевшую напротив девушку, прощупать её сильные и слабые стороны, лучше понять её мотивы и определить для себя нечто очень важное.
– Полагаю он сказал бы, что ваше душевное расположение к лету есть ничто иное, как проявление гармонии, – отозвался граф Турих, решив ответить вначале на первый вопрос. – Ваша тяга к теплу говорит о животворящей силе, стремлении к росту и развитию. Вы точно цветок, что ищет тепла и стремится к солнечному свету.
Взгляд графа во время разговора был прикован к собеседнице. Он говорил с полуулыбкой, словно само пребывание с ней в одном экипаже уже доставляло ему удовольствие, а разговоры о темах столь глубоких и подавно. В уголках его глаз появлялись морщины, которые делали его улыбку более живой и искренней. В его проницательных зеленых глазах, похожих на глаза аспида своим насыщенным цветом, читался неподдельный интерес.
Граф Турих оставался невероятно харизматичным человеком, даже несмотря на свой солидный возраст. Годы его нисколько не портили, а лишь добавляли ему шарма человека, который мог не только скрасить собой любую компанию, но и поддержать всякую беседу.
– Что же до меня, – граф слегка наклонил голову, словно прислушиваясь к собственным ощущениям, – то моя душа, – он мягко положил ладонь на свою грудь, будто желая показать ей, где именно та была спрятана, – отзывается на осеннюю пору. В этой поре я вижу не цикличность жизни, а её непредсказуемость. Вам стоит знать, что в юности я мнил себя поэтому и предавался поэтическому творчеству, – Томаш негромко рассмеялся, – хотя сейчас, по прошествии стольких лет я считаю то, что вышло из-под моего пера лишь пародия. Мы часто мним себя не теми, кто мы есть в действительности. Однако же, я извлек урок, когда мою писанину не приняли к изданию. Я нашел своё призвание в другом. Если позволите, позволю себе заметить, что в возрасте двадцати четырех лет я все же опубликовал свои первые работы. Мои первые работы были посвящены древнеэросианской литературе. Я бы с превеликим удовольствием подарил вам одно из изданий, когда мы вернемся.
Действительно, граф Турих испытывал обоснованную гордость за внушительное количество опубликованных работ. Он удивительным образом сочетал в себе качества не только государственного деятеля, но и человека творческого, способного подарить этому миру нечто больше, чем прочие обыватели.
– И раз уж мы заговорили о предпочтениях, позвольте поинтересоваться, кто вам более по душе из современных писателей? – поинтересовался Томаш. – Прежде в Тезее было немало ляфирской литературы, но после известных нам событий она не приветствуется в королевстве, а оттого у наших авторов появилось больше возможностей проявить себя.
Отредактировано Томаш Ульбрихт (25.05.2025 03:13)
Поделиться829.05.2025 17:19
Томаш говорил как искусный дипломат, явно преподнося то, что хотелось бы слышать любой женщине на ее месте, восхвалял лучшие качества обобщенными словами, но не называл ничего конкретного. Ее Величество знала, что слово может быть и оружием, и щитом, и признавала превосходство графа над ней на этом поле.
С благосклонной улыбкой сестра короля слушала речи одного из ближайших советников ее венценосного брата, пытаясь разгадать, что именно он замыслил, для чего конкретно желал отдалить ее от дворца.
– Вы поразительно проницательны, Ваше сиятельство, – Дагмар взяла короткую паузу, после чего закончила мысль, намереваясь обрушить графа с пьедестала красноречия, – но все куда менее поэтично. Последние годы я жила в климате с невероятной влажностью. Жить у большой воды приятно лишь в теплое время года. Все остальное время холод терзает тебя, словно лютый зверь, – закончив, девушка вновь улыбнулась, продемонстрировав на короткое мгновенье белизну зубов. Жест, невозможный в обществе, для женщины ее положения. Однако, поскольку вдовствующая королева и министр были наедине, Дагмар допустила эту вольность.
– Кроме того, в летнюю пору, природа изобильна к человеку в своей милости, – Анна Фредерика изящно откинулась на обитую мягкой тканью спинку сиденья и выглянула в окно. Их сопровождало несколько верховых стражников, чтобы обеспечить безопасность высокопоставленных лиц в случае чрезвычайной ситуации, а вторую карету, в которой следовали помощники господ, с этого ракурса видно не было.
– Относительно вашего предпочтения, среди времен года, я бы сказала, что вы склонны к созерцанию и анализу. Думаю, не ошибусь, если скажу, что аналитические способности – одна из ваших сильных сторон. Кстати, как хороша осень в вашем графстве, герр Томаш?
Слушая рассказ о пробах в поэзии, девушка искренне заинтересовалась им. Герр Ульбрихт на первый взгляд казался ей человеком более земным, сложно было заподозрить в нем поэта. Узнать, что и ему не чужда творческая искра было на удивление приятно для Ее Величества. Граф, против воли Дагмар, вызывал у нее симпатию, стоило лишь на несколько минут позволить себе забыть, что очаровательный мудрец напротив – противник.
– Я поражена, герр Томаш, – заметила Анна Фредерика. Думаю, вы слишком строги к себе, называя результат творческого труда пародией. Я с удовольствием прочту некоторые из Ваших публикаций.
Чтобы ответить на следующий вопрос графа Туриха, девушке пришлось на некоторое время призадуматься, вспоминая последние из прочитанных ею трудов. Поскольку, она только-только возвращалась к жизни после драматических событий, то на подобные развлечения банально не было сил. Но в прошлое, счастливое время, Дагмар любила читать.
– Мне были любопытны «Идеи освобождения» герра Филиппа Майндлендера*. Но я не сказала бы, что это кто-то из новоявленных светил тезейской литературы. Боюсь, что не знакома с самыми свежими трудами, но с большим удовольствием прислушаюсь к Вашим рекомендациям, – упоминание ляфирских литераторов вдовствующая королева опустила, хотя, разумеется, ранее читала много прекрасных произведений от авторов той страны.
*«Философия Освобождения» Филипп Майнлендер.
- Подпись автора
Поделиться916.06.2025 20:50
Герр Ульбрихт, занимая пост министра просвещения, придерживался особого взгляда на организацию своего дня. Он был убежден, что день прошел впустую, если не было прочитано ни одной страницы из книги.
Более того, он считал важным быть в курсе литературных новинок. Библиотека в Турихе предлагала огромное разнообразие книг, включая экземпляры, подаренные графу непосредственно писателями, которые знали о его любви к чтению. Никто не сомневался в выборе подарка для Томаша. Единственной задачей было угадать его вкус и избежать повторения, не подарив книгу, которая уже есть в его коллекции.
Пожалуй, в его личной библиотеке нашлись бы и запрещенные к тиражу издания, но все они хранились настолько далеко от любопытных глаз, что гости его поместья и помыслить не могли, какие тайны хранятся у них под самым носом.
— Позволю себе выразить мнение, что труды герра Майндлендера стоит читать лишь за тем, чтобы знать, какие мысли стоит считать опасными, — заметил граф, когда вдовствующая королева назвала одного из последних авторов, заинтересовавших её. — Как человек, обязанный своим положением монаршей милости, я не могу не поделиться с вами своими тревогами. Речь идет о некоем труде, который осмеливается утверждать, что небытие лучше бытия. Позвольте заметить, что подобные мысли не только кощунственны, но и крайне опасны для устоев нашего общества. Наше положение обязывает нас защищать традиционные ценности и вековые устои. Человек, наделенный властью и привилегиями, не может поддерживать учения, основной мыслью которого является отсутствие ценности в человеческом существовании? Боюсь, что подобные воззрения, если они получат распространение в высшем обществе, могут подорвать основы монархии и абсолютистской морали. Мы, представители правящего класса, должны подавать пример благочестия и приверженности традиционным идеалам, а не поощрять опасные философские эксперименты.
Герр Ульбрихт не сколько не осуждал вдовствующую королеву за её интерес к сомнительному, по его мнению, труду, но считал важным отметить, насколько сей труд опасен для правящей династии.
— Кроме того, подобные идеи могут быть использованы врагами монархии для подрыва авторитета власти. Боюсь, что герр Майндлендер слишком волен в своих рассуждениях на темы, которые ему сложно постичь, — нелюбовь графа к указанному господину была очевидна. Однако зиждилась она не на личной неприязни, а на различиях между их взглядами.
Разговор на философские темы мог бы быть куда менее приятным, если бы граф решил рассказать, чем ещё ему не нравятся идеи Майндлендера. К счастью, он решил перевести разговор в более миролюбивое русло.
— Признаюсь вам и исключительно только потому, что вы мне крайне приятны, — положив ладонь на сердце, сказал граф Турих. — Я не слишком люблю читать тезейскую философию. О нет! Я безусловно истинный сын Тезеи, но. Но все же куда более близки мне мысли философов из Арканума. У них, если позволите, я многому научился. Позвольте обратить ваше внимание на великую философскую традицию Великой Эросианской империи, которая заложила основы для многих мыслителей, в том числе и Лациума, а сравнительно недавно ещё Аскольда. Прежде всего, стоит упомянуть Габиниуса, который не только развивал идеи стоицизма, но и внес неоценимый вклад в формирование эросианской философской терминологии. Его труды учат нас мудрости, долгу и ответственности перед обществом. Сей мудрый муж проповедовал возвышенные идеи долга, добродетели и подчинения личных интересов общему благу. Его учения формировали характер эросианских императоров и государственных деятелей. В отличие от современных радикальных учений, эросианская философия всегда стремилась к гармонии между личным и общественным, между долгом и добродетелью, между разумом и моралью. Позвольте заметить, что именно такие философские традиции, проверенные веками, должны служить примером для современного общества. Они учат нас ценить жизнь, признавать долг перед государством и обществом, стремиться к добродетели и мудрости. Разумеется, империя знала разные периоды. Я лишь о тех, которые действительно достойны нашего внимания. Впрочем, на ошибках других учатся мудрые.
Граф Турих представлял собой уникальное сочетание радикального мыслителя и человека, искренне стремящегося к общественному благу. Именно из побуждений улучшить тезейское общество он предложил монарху идею, которая, к сожалению, привела к страшным последствиям. Это был поразительный человек, способный искренне верить в благотворность концепций, которые вселяли в сердца многих страх.
Габиниус – аналог Цицерона*
Поделиться1017.06.2025 11:43
– Вы подловили меня, герр Томаш, – ответила Анна Фредерика, когда граф выразил опасения относительно упомянутого ею автора.
– Вижу, вам хорошо знаком труд герра Майндлендера, что, в прочем, вполне соответствует духу Вашей службы, – в бессчетный раз улыбнувшись своему визави, Дагмар подумала, что это больше соответствует духу службы в Тайной Канцелярии, однако озвучивать эту мысль конечно не стала. Томаш был действительно хорошим, вовлеченным государственником, этого у него нельзя было отнять, даже принимая во внимание личное отношение Анны Фредерики к этому человеку.
– Это, разумеется, не та литература, которую я бы стала рекомендовать своим дамам в гостиной. Да и в целом, книга имеет довольно пессимистический настрой. Но позволю себе заметить, – голос вдовствующей королевы стал чуть тише, и более серьезным, – такие вещи полезно изучать для расширения кругозора. Опасность зачастую представляется благожелательностью, думаю вы согласитесь со мной в этом утверждении. Если человек сумеет распознать её под маской, то сможет и противостоять ей, – в словах сестры Его Величества скрывался не слишком хорошо прикрытый намек. Дагмар оставалось лишь надеяться, что Его Светлость, увлеченный беседой и возможностью блеснуть глубокими знаниями, не заметит его.
Анну Фредерику штормило. Внешняя безмятежность и благосклонная улыбка на ее лице были лишь маской, для поддержания которой ей требовалось немало душевных сил. Обаяние графа Туриха играло с девушкой злую шутку: как ни поверни, министр умел располагать к себе, и девушка время от времени, на несколько кратких минут сама увлекалась беседой так, что настырная, пульсирующая в голове мысль о его предательстве притуплялась. На ее месте возникала другая, тревожная мысль «что, если я чрезмерно поспешно записала его во враги?»
А затем первая возвращалась снова. Имея поистине королевское воспитание и врожденную выдержку Янгов, Дагмар все же была лишь человеком. Она умела скрывать эмоции, но не могла заглушить их голос полностью. Моральная утомленность и физическая усталость от бессонной ночи действовали Дагмар на нервы, и поездка обещала быть адски долгой.
– Вот, как вы и сами заметили, понимая мотивацию и стремления врагов престола, должно быть значительно легче выявить их. И устранить. Так что, я останусь при мнении, что как раз-таки нам, хранителям монархии, необходимо быть в курсе зреющих в массах идей подобного толка.
Дагмар вновь бросила взгляд в окно, пытаясь понять, где именно они находятся, но скоро оставила это занятие, сосредотачиваясь на следующих словах графа. Он был прекрасным рассказчиком, умел подобрать нужные слова, чтобы увлечь собеседника.
– Как интересно, – заметила вдовствующая королева, когда мужчина закончил свой рассказ, – И как совершенно правильно вы выразились, «на ошибках других учатся мудрые». В юности я изучала некоторые труды Габиниуса, но столь поверхностно и мало, что практически ничего не помню из тех уроков. Теперь, после Вашего рассказа, чувствую необходимость уделить этому философу более пристальное внимание. Благодарю за Вашу рекомендацию, герр Томаш.
Говоря это Дагмар не лукавила. Она действительно разделяла мнение о возвышении идеи долга над всем прочим, конечно в своем собственном представлении о долге, но все же. Будучи супругой и сестрой правящих монархов, Анна Фредерика радела за сохранение традиций и устоев, на которые опирался любой престол. Вот только печальный личный опыт подсказывал ей, что настоящая опасность, способная покачнуть его – это угроза, затаившаяся внутри, а не внешние волнения. Конечно, обладая значительно меньшим жизненным опытом, чем министр просвещения, Дагмар могла заблуждаться в своих выводах. Но даже теперь, когда внутри страны там и тут вспыхивали бунты, а на столичные улицы выходили демонстранты, она считала, что король силен и сможет урегулировать эти сложности даже на фоне текущей войны, но только если рядом с ним, в ближайшем кругу, не будет предателей.
– Прошу Вас, граф, расскажите еще.
- Подпись автора